Грегор и смутное пророчество - Сьюзен Коллинз

Генри подхватил Босоножку поперек живота — как обычно берут щенков, и держал перед собой на вытянутых руках.

— Босоножка бесстрашная — и она такой и останется, когда научится считать. Хочешь полетать, Босоножка? Пойдем кататься на мышках, а? — спросил он игриво.

— Катаца! Катаца! — заверещала Босоножка и попыталась вырваться из рук Генри, болтая ногами в воздухе.

— Так катайся! — сказал Генри. И бросил девочку вниз с огромной высоты — прямо в пустоту.

Грегор задохнулся от ужаса, глядя, как Босоножка, словно в замедленной съемке, выскальзывает из рук Генри и летит вниз.

— Генри! — укоризненно произнес Марет, а Люкса засмеялась.

Грегор подскочил к краю платформы, на которой они стояли, и стал вглядываться в темноту. Горящие факелы давали немного света — видно было всего на несколько метров.

Что сделал Генри?! Он убил Босоножку? Бросил ее навстречу верной смерти?

Нет, это невозможно. Просто невозможно. Нет, Грегор не верил, не мог поверить…

Вдруг откуда-то сверху, над его головой, раздался радостный вопль:

— Исё-о-о-о-о!

Босоножка! Но что она там делает и как туда попала?

Грегор отчаянно замахал факелом, и луч света разорвал темноту.

Двадцать летучих мышей кружили по пещере, играя с Босоножкой, перекидывая ее друг другу, словно мячик. Одна мышь ловила ее, подбрасывала высоко вверх и отлетала в сторону, малышка падала, но прежде чем долетала до земли, другая мышь уже аккуратно ловила ее и снова подбрасывала. Босоножка визжала от восторга «Исё! Исё!» — кричала она, когда очередная мышь ее ловила И каждый раз, когда она падала, у Грегора замирало сердце.

— Хватит! Прекратите! — не выдержал он наконец.

Генри и Люкса выглядели удивленными. Может, никто еще так не кричал на королевских отпрысков, а может, они поразились, впервые увидев, как Грегор вышел из себя. А тот тем временем схватил Генри за ворот рубахи:

— Прекрати это! Немедленно! Верни ее сюда!

Генри мог бы как следует врезать Грегору, но он этого делать не стал. Подняв руки, будто сдаваясь, он улыбнулся:

— Тише, тише, Наземный, она в порядке. Ей ничто не угрожает.

— Ну правда же, Грегор! У мышей она в большей безопасности, чем на руках у людей, — добавила Люкса. — И ей совсем не страшно.

— Ей всего два года! — заорал Грегор, надвигаясь на Люксу. — Теперь она будет думать, что может прыгать везде и всюду и ее всегда кто-то подхватит!

— Но это так и есть! — сказала Люкса, не понимая.

— Да, возможно, но не у нас дома, Люкса! Не в Наземье! — продолжал орать Грегор. — Мы же не собираемся вечно находиться в этом отстойнике!

Возможно, они и не знали значения слова «отстойник», но, конечно, сразу поняли, что это оскорбление.

Люкса взмахнула рукой, и летучие мыши мягко опустили Босоножку прямо на руки Грегора. И он крепко-крепко ее обнял.

Подземные больше не смеялись.

— Что это значит — «отстойник»? — холодно осведомилась Люкса.

— Какая разница! — ответил Грегор. — Просто такое слово, которое произносят наземные, когда видят, как их сестрой перебрасываются летучие мыши. Для нас, наземных, это полный отстой.

— Вообще-то это забавно, — неуверенно возразил Генри.

— О, да, крайне забавно! Вам, ребята, нужно открыть такой аттракцион. К вам будет длиннейшая очередь, с самой поверхности земли. Вот уж повеселитесь! — сказал Грегор.

Они явно не поняли, о чем он, но его раздражение от них, естественно, не укрылось.

Босоножка тем временем вырвалась из его рук и побежала к краю платформы.

— Исё, Ге-го! — пискнула она.

— Нет, Босоножка! Нельзя! Не прыгай! — заорал Грегор, схватив ее за руку в самый последний момент. — Ну, что я вам говорил? — обратился он к Люксе.

Подхватив Босоножку, он сунул ее в рюкзачок и закинул его на спину.

Подземные, озадаченные его раздражением и желчностью тона, видимо, не поняли, почему Грегор так себя повел.

— Похоже, в уроках нуждалась не Босоножка, а кто-то еще, — сказала Люкса. — И я догадываюсь, кто именно.

— О, брось, Люкса, — ответил ей Генри, ухмыляясь. — Наземный ни за что не доверит свою драгоценную жизнь летучим мышам. А вдруг, когда вернется домой, он позабудет, что он уже не в «отстойнике», и прыгнет вниз с крыши собственного дома!

Люкса и Генри расхохотались. Марет выглядел смущенным.

Грегор понимал, что это вызов, и ему даже хотелось этот вызов принять. Ему хотелось разбежаться и прыгнуть в темноту — а там пусть его поймают летучие мыши.

Но что-то в нем упорно сопротивлялось этому желанию. Люкса с Генри наверняка будут смеяться над его неловкостью, над тем, как отчаянно станет он махать в воздухе руками и ногами. Самое лучшее проигнорировать их комментарии — это уж наверняка взбесит обоих.

Грегор бросил на них презрительный взгляд и отошел в сторону.

Он знал, что Люкса просто кипит от злости у него за спиной.

— Я могу столкнуть тебя, Наземный, и мне не потребуется ни у кого спрашивать на это разрешение! — сказала она.

— Ну так давай, чего же ты медлишь! — отозвался он, поднимая руки.

Он был уверен, что она лжет. На все, что делала, она обязана была спрашивать разрешение у Викуса.

Люкса с досадой закусила губу.

— Ой, Люкса, не надо! Отстань от «воина»! — сказал Генри. — Он нам нужен живым. Пока. Тем более что при его неуклюжести летучие мыши могут его не поймать. Лучше давай спрыгнем и посмотрим, кто кого обгонит.

Она колебалась лишь мгновение, а потом подбежала к краю платформы. Они парили в воздухе, словно две большие красивые птицы, а потом исчезли внизу, должно быть, подхваченные летучими мышами.

Грегор остался стоять на платформе, подбоченясь. В эту минуту он всей душой их ненавидел.

— Не принимай близко к сердцу то, что они говорят, — мягко произнес Марет. Грегор совсем забыл, что тот все это время стоял у него за спиной.

Грегор обернулся и с вызовом посмотрел на Марета, а тот продолжил:

— В детстве они оба были добрее, но когда крысы убили их родителей, они сильно изменились.

— Так и у Генри крысы убили родителей?! — поразился Грегор.

— Да, за несколько лет до родителей Люксы. Отец Генри был младшим братом короля. После наземных самые ненавистные для крыс — члены королевской семьи, — грустно сказал Марет. — Когда погибли их родители, Нерисса стала хрупкой, словно стекло, а Генри — твердым, словно камень.

Грегор кивнул. Он не мог подолгу злиться, особенно если вдруг узнавал об обидчике что-то печальное или трагическое. Как было с тем парнем в школе, которого все ненавидели, потому что он вечно обижал маленьких, а потом Грегор узнал, что отец постоянно избивает его, да так сильно, что парень даже лежал в больнице. Узнавая о таком, Грегор всегда ужасно расстраивался.