Могила для 500000 солдат - Пьер Гийота

Иллюминатор смотрит в ночь, ночные птицы пролетают по лунному лику: Крейзи Хорс, рот переполнен блевотиной, отлепляет спину от складок покрывала: меж его ягодиц течет пот; на палубе солдаты, улегшиеся с девушкой, берут ее по очереди, не меняя подстилки: их сперма блестит на ее приоткрытой вагине. Молодой человек распластал ладонь на животе Крейзи Хорса; слегка приподнявшись на локте, он размазывает сперму по груди юноши до горла, склеивая, приглаживая пушок на теле и завитки под мышками; потом он переворачивает юношу на живот, подбирает маску волка, надевает ее, становится на колени, зажав меж бедер ягодицы юноши. Крейзи Хорс, зарывшись головой в кружева, блюет, захлебываясь; молодой человек ласкает его трепещущие плечи, член молодого человека уперся в зад юноши; блевотина затекает под шею, под грудь Крейзи Хорса.

На заре в его ладонь сыплются монеты; звезды погашены; Крейзи Хорс, вымытый, надушенный, перешагивает через тела спящих товарищей: ветер остужает сперму на их ладонях; спустившись к каюте, он толкает дверь.

— Уходи. Уходи. Ветер обжигает меня. — Молодой человек закрывает лицо простыней, деньги сыплются на пол, Крейзи Хоре присел на корточки, молодой человек выпростал руку из-под простыни: монетка ударилась о лоб юноши, тот заливисто смеется, за его ухом, на прядке светлой шевелюры, блестит капля спермы. В кухне: Крейзи Хоре садится за стол, перед ним большая чашка с дымящимся молоком; девушка обняла его за плечи, молоко обжигает его губы, под носом налипла пенка. Ее халат расстегнут; Крейзи Хорс кладет ей на грудь нагревшуюся от чашки руку, девушка вздрагивает, в ее верхней губе — кольцо:

— Он обменял меня на мальчика, от которого желал избавиться — тот однажды ночью прокусил ему до крови залупу. Используя меня как приманку, он завлекает солдат из карантина на борт яхты; пока он развлекается с тобой, солдаты раздирают меня на куски. Он терпеть не может предаваться противоестественной страсти в одиночку, тайком. Иногда ему становится стыдно, он приказывает сниматься с якоря и уходит в открытое море. На третью ночь он звонком вызывает меня: я встаю перед ним на колени, он прислоняется к кровати, расставив ноги, запустив пальцы в мои волосы; я мну и дрочу его член. Утром он приказывает матросу возвращаться в Экбатан, он трется об него. Двое накрашенных всюду следуют за ним, они стоят, расставив ноги, у занавески, пока он не откинет ее, в полдень они засыпают, обнявшись, на канатах, их напудренные члены торчат из джинсов, но он их не касается, до вечера он всматривается в берег, прислонившись сжатыми ягодицами к подрагивающим вантам. Как только военный транспорт бросит якорь напротив яхты, двое накрашенных прыгают в лодку; на берегу черкесы трут о камни свои грязные лохмотья: какой-нибудь грязный черкес бежит к карантину; начальник поста выбирает из сидящих на ступеньках барака солдат тех, кто, покинув дом, уже успел пропить или проиграть все деньги. Мой хозяин любит только солдат; перед тем, как заняться с ними любовью, он не направляет их в душ: он обожает слизывать с их тел кровь раздавленных клопов, а с их губ — следы съеденного супа. Он берет их перед отправкой на Энаменас — они выходят из казармы крепкими, с выскобленными щеками, с ладонями, покрытыми волдырями, с упругими, накачанными, пружинистыми мышцами.

Ладонь Крейзи Хорса протискивается под ее халат, накрывает грудь, другой рукой юноша поднимает чашку, пьет теплое молоко; поставив чашку на стол, он обвивает талию девушки, целует ее живот, приклеившийся к блузке солдатской спермой, его ладони мнут ягодицы под вырезом халата; девушка гладит мокрые волосы Крейзи Хорса; в тот миг, когда сперма брызнула на бедро юноши, капелька молока блеснула на ее груди.

Крейзи Хорс пользуется благосклонностью командира взвода: тот пропивает с ним все свое жалованье. Пьяные, они дерутся, вцепившись друг в друга зубами. Командир усаживается на циновку, на которой Крейзи Хорс с голым торсом, подложив под затылок скатанный ремень, читает комиксы, он накрывает ладонью через одеяло член Крейзи Хорса. Рядом, на соседних циновках, солдаты вычесывают вшей. Крейзи Хорс смотрит бесцветными глазами поверх комикса; из его груди вырывается стон; командир крепче сжимает кончик члена, впиваясь в ткань, потом, отодвинув комикс, он охватывает пальцами горло Крейзи Хорса, соскребая ногтями пот, сдавливая жилы. Тогда Крейзи Хорс вздыхает, стонет, плачет, зарываясь с головой под одеяло. Начальник убирает ладонь, он гладит плечи, вздрагивающие под грубым одеялом.

Один из солдат, лежа с полузакрытыми глазами, поднимает ногу, дотрагивается своей мокрой от пота ступней до цветной фотографии обнаженной девицы: меж ее грудей и ляжек пропущена веревка, она поднимается вверх по спине и закручивается в узел на шее.

В выходной день на Энаменасе Крейзи Хорс прикрепляет зеркало к бамбуковому остову своей противомоскитной сетки, он макает помазок и бритву в тяжелую каску, наполненную теплой водой, он приглаживает волосы, моет уши, он скребет бритвой горло и щеки, прижимая порезы ладонью. Солдат рядом с ним кипятит в каске белье, перемешивая его бамбуковой палкой. Крейзи Хор надушил волосы и горло, он натягивает приталенную гимнастерку, расправляет ее на спине, застегивает ремень, взбивает пальцами волосы, натягивает берет, закидывает за плечо свой автомат. Солдат толчет в каске дымящееся белье:

— Ты красив, как грузовик, Крейзи Хорс.

На улице Крейзи Хорс, блестя глазами, скаля зубы, передергивает затвор своего автомата. Одна вдова видела его на параде: он напомнил ей мужа и сына, погибших на великой войне в Экбатане, она позвала Крейзи Хорса в полицейский участок.

Весь день она пичкает его пирожными и фруктами, он плетется за ней в прачечную, они садятся на бетонный бордюр; другие прачки смеются, склонившись к воде: они трепещут под взглядом бесцветных глаз солдата, волны мыльной воды, перекатываясь через бордюр, мочат их ягодицы. Стук вальков заставил его побледнеть, в углах его губ блестит слюна, ствол автомата покрылся хлопьями пены; женщина ополоснула руки, Крейзи Хорс поднимает корзину, он несет ее перед собой; у нее дома он усаживается на табурет, его щеки блестят, рот приоткрыт; но когда она снова начинает бить вальком белье, он вдруг встает, бросается на нее, вырывает из ее рук валек, швыряет его к потолку, он плюет ей в глаза, окунает ее с головой в мыльную пену; она отбивается, ее пальцы щиплют бедра Крейзи. Он слабеет, его колени, кисти его рук дрожат; она поднимает голову из пены, она толкает солдата в свою спальню, заваливает его на кровать, она ласкает его бледное, холодное лицо, его дрожащие губы, его бедра, набухший и влажный — от пролившейся в гневе спермы — гульфик, она разжимает языком его сжатые зубы:

— Мой маленький, мой засранец… мой сосун…

Крейзи Хорс, во время операции, подходит к радисту, когда тот передает сообщения, он трется об его согнувшуюся над аппаратом спину, гладит прилаженные к его ушам наушники, пальцы, скачущие на ключе; затем он снова ложится на свою подстилку, поднимает ногу к горячей, провисшей крыше палатки, свистит, пыль с брезента струей ссыпается по его ноге до паха. Радист вытягивается на своей циновке, достает книгу, читает, скрестив голые ноги. Крейзи Хорс на минуту задремывает, потом просыпается, во рту мерзкий вкус, он видит, что радист, сидя на подстилке, пришивает пуговицу к гимнастерке; Крейзи Хорс встает, подходит, ложится на койку радиста, касаясь бедром его голого зада; катушка с нитками катается меж ляжек радиста, Крейзи Хорс протягивает к ней руку: