Гейши. История, традиции, тайны - Джозеф де Бекер

Собана — это чаевые, которые гость платит всему персоналу публичного дома. Их делят между собой яритэ, синдзо, работники-мужчины и банщики. Такое обычно происходит по гербовым дням (момбу: Новый год, Госэкку, тори-но мати и т. д.). Размер чаевых зависит от ранга заведения и составляет 2,5, 3, 4 и 5 иен соответственно. После передачи собана имена гостя и его дамы вывешиваются на видном месте в доме, и чем больше таких вывесок, тем выше репутация женщины. Обычай вошел в моду в давние времена, а в годы Кансэй (1789—1801) размер собана был лимитирован следующим образом: 3 рё в первоклассном публичном доме, 2 рё в публичном доме второго класса, 1 рё 2 бу для третьего класса и 2 бу для более дешевых заведений. Получив собана, все работники публичного дома собираются на пороге комнаты гостя и, встав на колени, благодарят его дружными аплодисментами.

В «Дзэнсэй курува кагами» говорится, что в вечерние сумерки, когда становится прохладно и малолюдно, раздается глубокий и в то же время меланхоличный звук вечернего колокола храма Ирия, который наполняет сердце неясной тоской. Странно, но в то же самое время, когда торжественный звук храмового колокола разносится над холмами и долинами, женщины, «цветы Ёсивара, еще бутоны и уже раскрывшиеся», занимают свои места в клетках (мисэ-о хару) квартала публичных домов и весь юкаку наполняется оживлением. Куртизанки (практически скатившиеся до уровня товара, ожидающего своего покупателя) во всем великолепии своих коралловых и черепаховых гребней и заколок, торчащих над их головой, как нимб святого, роскоши нарядов из тяжелого шелка с золотой и серебряной вышивкой, которые гнетут своей непомерной ценой и опускают их все глубже в долговой омут, часами сидят на виду у прохожих. В прежние времена женщины обычно входили в свои мисэ под звуки мелодии сугагаки и громкого стука гэсокуфуда — деревянных бирок, выдаваемых гостям в обмен за сданную под охрану приказчиков обувь. Среди юдзё гордо восседали о-сёку кабу (первые красавицы заведения) с накрашенными лицами и губами, нарисованными бровями, лениво покуривая длинные красные бамбуковые трубки, выпуская легкие синие колечки дыма, делая вид, что не замечают толпящихся перед клеткой людей, и в то же время по-кошачьи следя за каждым их движением. И пока прочие женщины шепотом обсуждают зевак, о-сёку делает вид, что занята изучением длинного послания, полученного от одного из своих многочисленных поклонников, время от времени улыбаясь, как будто прочла что-то особенно интересное. У такой опытной Иезавели обязательно есть несколько богатых клиентов, которые оплачивают ее счета, как правило, нет любовника (дзёро 情郞 —любовник, иногда читается «ий хито»), которому она помогает деньгами, она избегает кокэкяку (молодые безденежные клиенты) и сандзя- куоби (бездельники из низших сословий). Она довольно стройна, у нее приятно очерченный нос, яркие глаза, и, если ее и нельзя назвать неотразимой, она интересна и привлекательна. Она наверняка неплохая актриса, поэтому выглядит просто очаровательно, когда шепотом переговаривается со своей сестрой-юдзё или грациозно наклоняет голову, прикрывая рукавом лицо, чтобы скрыть внезапный взрыв веселого смеха, а затем неспешно флиртует с возможным клиентом, пристально глядящим на нее сквозь прутья клетки. Это довольно пространное описание юдзё, которая является экспертом в искусстве обольщения мужчин и в связанных с обстоятельствами манипуляциях с клиентом (кякку-о нэкокасу). Женщины, озабоченные собственными проблемами, прячут руки в складках одежды, неестественным образом втягивают голову в плечи, нервно оглядывают клетку или каким- либо другим способом показывают свое беспокойство.

Те, кто дует в свисток из сухого плода физалиса (ходзуки), складывают из бумаги лягушек, занимается татамидзан (гадание по числу петель в татами) или играют в другие невинные игры, как правило, являются новичками в заведении и стараются завлечь гостей любым способом.

Когда гость желает воспользоваться «временной женой» и входит в заведение, к которому она принадлежит, вакаймоно проводит его в хикицукэдзасики (комнату для знакомств). Оглядев комнату, гость, скорее всего, увидит нишу с большим какэмоно (висящая картина), изображающим встающее солнце и аиста, потолок с нарисованным на нем огромным фениксом, все чистое, без единого пятнышка, так что у него появляется ощущение, что он оказался в стране фей. Зажигаются светильники, вносится черная лаковая шкатулка с курительными принадлежностями. Затем вносятся три чашечки для сакэ, чтобы (символически) провести свадебную церемонию — сансанкудо. Далее появляется девушка в сопровождении синдзо, которая играет роль свахи (накодояку), произносящей ритуальные фразы «аната» и «коната», на чем нечестивая «брачная» церемония заканчивается.

После этого юдзё уходит переодеться (о-месикаэ), а гость провожается в апартаменты, где уже накрыт стол, а в большой жаровне тлеют угли. Этот ярко-красный и горячий огонь напоминает о пылкой страсти бедняги клиента в соседней комнате, ожидающего свою партнершу и сгорающего от ревности и желания! Закуски поданы на огромных блюдах, но в микроскопических количествах, поэтому «пир» напоминает скорее демонстрацию, впрочем, этого достаточно для выставления солидного счета за о рёри (яства). Палочки для еды новые — обычные варибаси (палочка из криптомерии, расщепленная с одного конца, при ее разделении получаются две). Но, увы, они тоже скоро скатятся до самого неблагородного применения. Их могут использовать для снятия нагара со свечей или как щипцы для хибати в пустующей комнате[1 М а в а с и - б э я — свободная комната, в которой клиент ожидает, пока юдзё проводит предыдущего гостя из своих апартаментов.].

Любопытно, что, когда служители чайных домов подносят чашечку сакэ проститутке, они всегда сидят боком, почти спиной к гостю, никогда не поворачиваясь к нему лицом. Такая привычка ненамеренно выдает их тайный умысел заманить клиента, выжать из него все, что возможно, и затем выбросить его на улицу! Сама юдзё при первом свидании с новым клиентом посматривает на него с подозрением и «завлекает» его сплетнями о своих «сестричках во грехе». Время от времени можно услышать звук от постукивания трубки о край бамбуковой плевательницы из соседней комнаты, а это, вероятно, означает, что ваш сосед устал ждать свою подругу и, чувствуя себя одиноко, вытягивает шею и напрягает слух в надежде услышать ее шаги. Говорят, что воин просыпается от самого тихого позвякивания конской сбруи, но в вышеприведенных обстоятельствах звук женских шагов в коридоре действует на засыпающего гостя в десять раз сильнее. В Японии, однако, мужчины не любят казаться слишком «мягкими», и поэтому, когда женщина, наконец, задвигает за собой сёдзи (бумажная дверь)[2 С ё д з и — стенные клетчатые рамы из легких деревянных планок, заменяющие в традиционном японском жилище окна. С внешней стороны оклеены полупрозрачной бумагой. Легко двигаются в пазах, при необходимости сдвигаются в одну сторону или вынимаются. (Примеч. пер.)], ее гость притворяется крепко спящим. Это называется тануки нэири (сон барсука). Толпы бездельников (известных как хиякаси) постепенно покидают Ёсивара, и ничто, кроме криков лоточников, торгующих лапшой, и слепых массажистов (аммахари) да мрачного воя бродячих собак, не нарушает спокойствия ночи. Но даже когда наступает относительная тишина, сон гостя нарушен так основательно, что он еще долго ворочается, дожидаясь утра. После нескольких часов неглубокого сна, который оставляет клиента еще более изнуренным, небо на востоке начинает нежно розоветь, в соседнем дворе просыпаются вороны и начинают кружить в воздухе, громко и насмешливо каркая. Изнуренный и опустошенный излишествами, слабый после ночного дебоша, бедный гость, чувствуя себя полностью измочаленным, с трудом выползает из постели и, готовый вернуться домой, тащится к умывальнику.