Искушение Модильяни - Ирина Волк

И улыбка эта была в лице Димона.

Казалось, он родился с карандашом в руке. Начал рисовать, похоже, раньше, чем научился говорить. Рисовал все, что видит, не думая, но в основном машины и мотоциклы. Потому что только это его и интересовало по-настоящему. Ради этого готов был на все. В пятнадцать лет угнал какой-то старенький «Иж». Просто удивительно, что легко отделался, наверно потому, что времена наступили беспредельные, никто уже ни за чем не следил.

Последний раз он видел Димона перед отъездом в столицу. А там, в Москве, жизнь оказалась совсем другой, куда как круче. А потом учеба в Англии, а потом свое дело в России. Прибыльное дело, надежное. Не нефть, конечно, зато, стабильно. По крайней мере первое время…

Но мало. Мало! Особенно теперь. Надо двигаться дальше, расширяться, есть такие возможности, даже при жесткой конкуренции, даже при том, что все мировые рынки уже захвачены. Он-то знает, что нужно, он-то может! Нет только средств. И не заемных. От такого расширения одни убытки, ведь на раскрутку не меньше пяти лет надо, а значит, только вкладывать, отдачи никакой. Да и риск уж больно велик. Одно дело – чужие деньги, не собственной кровью и потом заработанные, другое – свои. Их потерять жалко. С самого нуля не заработаешь уже и того, что сейчас имеешь. Нет! Нужно взять где угодно, и не в долг.

И вот эти рисунки. Это реальный выход. И Димон как раз кстати.

За все-то взял – новый мотоцикл. И копии сделал быстро. И качество отменное. А девчонка могла заметить, ведь подлинники видела, да и не один раз, но не заметила. А дальше – дело техники. Не станет же старый приятель проверять новенький байк. А сделать так, чтобы после ста десяти километров он продолжал набирать скорость при мгновенно отказавших тормозах – да, это, конечно, не каждый придумает, но на то он и компьютерный гений! Но гений и злодейство – две вещи несовместные. А впрочем, это литература, вымыслы, а жизнь – совсем иное: кто кого перехитрит, кто кого объегорит – тот и выживает и добра наживает! Вот так-то!

Через сколько там дней Димон в бетонную стену головушкой?

Через три.

Ай-ай-ай!

Ну, Царство ему небесное. Хороший был художник…

Москва. Дом Натальи.

Три дня – небольшой срок, и не в сравнении с вечностью, а в пределах обычной человеческой жизни. Три дня, которые ничем не потрясли мир, не изменили ничего в течении мировой истории… Но для того, кто влюблен, для того, кто живет и дышит любовью, три дня тянутся бесконечно. Да, конечно, есть сотовая связь, можно звонить, отправлять и получать sms, даже видеть любимую по скайпу, но ничто не заменит настоящую, осязаемую близость. Запах ее волос, блеск ее глаз, прелесть ее улыбки, ласка ее прикосновения. Тот, кто не испытал этого, никогда не поймет того счастья, которое испытывает человек, встречая любимую на пороге дома. Он не ощутит безграничного прилива энергии и яростного биения сердца, не почувствует, какая вселенская тяжесть вдруг скатывается с души, не обретет всепоглощающего умиротворяющего покоя.

Он прижал ее к сердцу и понял, что вся его жизнь – заключена в Наташе.

Три дня… Только сейчас она поняла, чего стоило прожить их без него. Три бесконечных дня, наполненных ожиданием встречи. Неправда, что влюбленные могут ждать годами. Счастье возможно только вместе. Вдали от любимого нет ничего, жизнь замирает, превращаясь в бессмысленное и безнадежное существование. Нежность его объятий, жар его поцелуев, согревающее душу неугасаемое пламя его страсти. Та, что никогда не испытала этого, не поймет, каким нестерпимым огнем вдруг загорается кровь, как сердце выпрыгивает из груди, сдавливается дыхание, слабеет тело, голос становится хриплым и прерывистым. Она не почувствует в этот миг, как успокаивается мятущаяся душа, обретшая наконец своего двойника.

Все, что Наталья делала и думала в эти дни, ушло куда-то на дальний план, почти потеряло смысл. Она была с Володей, и этого было достаточно для того, чтобы понять – любовь прекраснейший подарок судьбы!

Он поднял ее на руки, бережно пронес через холл, гостиную, осторожно опустил на постель и сам опустился рядом с ней на колени. Медленно начал снимать с нее шубку, сапоги, джемпер, нежно прикасаясь кончиками пальцев и губами к ее смуглой шелковистой коже…

Время летело. Замедляло свой ход. И вот оно уже остановилось.

Она обвила руки вокруг его шеи и прижалась к нему. Его губы изучали шею, грудь, бедро, он целовал ее всю, нежно, жарко…

Через несколько мгновений страсть вытеснила собой все. Остались только шелк ее кожи, горячее прикосновение ее рук, ласкающих его тело, сбивающееся дыхание.

Ее поцелуи обжигали, ее волосы испускали электрические разряды, ее искрометная чувственность лилась на него потоком.

Он искал, находил, сводил с ума.

Она радовалась возможности прикоснуться к нему, медлила, наслаждаясь своими прикосновениями, наслаждаясь его реакцией, исследуя контуры его тела, впитывая в себя его тепло и силу.

Мир вокруг исчез, уступив место хаосу.

И наступил взрыв, который длился и длился.

Наконец все замерло.

Сердце Володи переполняла тихая радость. В его памяти не было момента, подобного тому, что он пережил сейчас.

* * *

Они стояли посреди ее небольшого зимнего сада, наблюдая сквозь заиндевевшее стекло медленное кружение снежинок в неярком свете уличного фонаря, мягкие волны пушистых белых сугробов, запорошенные снегом ветви деревьев. Странное ощущение: ведь здесь царило вечное лето – сочная зелень субтропических растений, негромкое журчание фонтана, веселый щебет попугайчиков Кеши и Пюви. Наташа повернулась и посмотрела Володе в глаза.

Неправда, что влюбленные могут ждать годами.

Счастье возможно только вместе.

Сколько в них было тепла, нежности, заботы!

Она была счастлива.

– Я ведь помогла тебе, правда?

– Еще как! – оптимистично улыбнулся он.

А про себя подумал, что теперь все запуталось еще сильнее, что к двум трупам в Швейцарии и одному в Москве добавился еще и этот – в Петербурге. Хотя надо было еще доказать, что с мотоциклом Дмитрия произошло то же самое, что с машиной Аренского. Без проверки говорить об этом не имело смысла.

Когда Наталья улетела в Северную столицу, он, повинуясь какому-то предчувствию, запросил у швейцарских коллег повторную – заводскую – экспертизу разбившейся BMW Аренского. И вот как раз сегодня утром получил ответ: в бортовом компьютере автомобиля был перепрограммирован курсовой стабилизатор.

Предназначение стабилизатора – обеспечение за счет своего внутреннего сопротивления уменьшения крена кузова и повышения устойчивости автомобиля в движении на поворотах и виражах. Принцип действия до банальности прост. Когда машина заходит в поворот, упругие элементы подвески под действием центробежных сил по одному ее борту сжимаются, а по другому – растягиваются. Создается крен. В этот момент стабилизатор скручивается, стремясь приподнять автомобиль со стороны крена. С другой стороны он, наоборот, старается кузов опустить. Таким образом, машина выравнивается по отношению к плоскости дороги.