Чистильщик - Александр Мазин

То, как тринадцатилетний мальчишка не позволит закрыть дверь двум здоровым бандюганам, не уточнялось.

– Все,– сказал Силыч.– Пошли, Васильев.

С третьего этажа площадка четвертого просматривалась почти целиком, но Петренко заметно не было. Зато слышен был негромкий храп.

Здоровяк-хохол сидел на полу, прислонившись к стене. При появлении друзей он перестал храпеть, приоткрыл один глаз и матюкнулся.

– Пошел ты…– усталым голосом громко отозвался Силыч.– И без тебя тошно.

Петренко снова захрапел, а Силыч с Валерой поднялись еще на полтора этажа, к двери на чердак. Здесь освещения не было. Зато весь лестничный пролет просматривался превосходно.

Ждать пришлось около часа. Из-под чердачной двери тянуло холодом – наверняка окна не заделаны. У Валеры замерзли ноги. Силыч же стоял, словно каменный. Даже на стенку не опирался и не шевельнулся ни разу.

Внизу текла обычная жизнь. Приходили и уходили люди. Какие-то подростки привязались, было, к Олежку, но тот их быстро отшил. Идущий на прогулку французский бульдог облаял Петренко. Потом то же сделала хозяйка бульдога. Петренко пьяным голосом послал их на три буквы. Акустика в подъезде была превосходная. Бульдог и хозяйка удалились, удовлетворенные. Через пару минут какая-то старушка попыталась уговорить Петренко встать, дескать, простудится. Валерий забеспокоился, но Петренко решил вопрос, приоткрыв глаз и хрипло осведомившись:

– Бабка, у тя бабки есть?

И старушка сочла за лучшее оставить его в покое.

Наконец открылась заветная дверь. Вниз по лестнице быстро сбежал мужчина, хлопнула дверь подъезда.

Вернулся гонец минут через пятнадцать.

– Дяденька, давай помогу,– заблажил Олежек.

– Пошел в жопу,– буркнул «дяденька».

– Ну всего за рупь,– канючил Олежек, тащась следом.– Очень жрать хочется, честно! – Голос у паренька был пронзительный.

– На! – Бандюган сунул Олежку пакет, решив, что так будет проще.

Сам поднимался следом, рука в правом кармане, глаза обшаривают лестницу наверху.

Храп Петренко его не смутил.

Поднялись. Гонец позвонил.

– Я, Калмык,– проворчал он в ответ на вопрос из-за дверей. И Олежку: – Давай пакет, писюнва!

– Дяденька, а рубль! – заверещал Олежек.

– Пошел в жопу! – Гонец попытался отобрать пакет, но Олежек проворно отскочил.

– Ты рубль обещал! – завопил он.– У самого вон сколько жратвы!

Силыч сорвался с места и ринулся вниз, Валерий – за ним. Вопль Олежка прикрыл топот их ботинок.

Внизу открылась дверь.

– Это что за на хрен?

– Дай ему рубль.

– Охренел? Где я тебе рубль возьму? У меня меньше стохи нет!

– Дай ему стоху! – Калмык попытался припереть Олежка к стенке, но тот увернулся. Что-что, а это он умел!

– Сам и дай!

– Да… Упс!

Злополучный пакет полетел Калмыку в физиономию, а ботинок Олежка грамотно вписался гонцу в пах. Сверху страшной птицей Рух пал Петренко. Второй бандюган придавленным хомячком затрепыхался на полу.

Силыч, на полпролета опередивший Валерия, косым ударом добил Калмыка. Петренко уже был в дверях, когда третий бандюган выполз в коридор:

– Что за базар? – начал он недовольно.

И умолк, увидев Петренко с вороненым «Кипарисом» в руке.

– Тс-с-с! – сказал Петренко, приложив палец к губам, аккуратно взял недовольного за горло и передал назад, в руки Силыча. Валера, временно оказавшийся не у дел, на всякий случай прикрыл спиной глазок двери напротив, проворный Олежек, подмигнув, залепил глазок жвачкой.

Петренко проскользнул в комнату и обнаружил там троих: похищенного замгендиректора, еще одного бандюгана с «пушкой» в руке и работающий телевизор.

Петренко бережно вынул пистолет из руки бандюгана (тот совершенно опешил, а пистолет так и вовсе стоял на предохранителе), выключил телевизор.

– Никто не возражает? – поинтересовался он.

Никто не возражал. Бандюган сидел с раззявленным ртом, помятое лицо клиента лучилось искренней собачьей радостью.

Эту немую сцену и пронаблюдал Васильев, войдя в комнату.

– Возьми господина директора,– сказал ему Силыч, и – отвези, куда скажет. А мы тут приберемся.

На следующий день Силыч вручил Васильеву пять тысяч долларов. Десять процентов от десяти процентов от суммы, которую требовали похитители. Вероятно, они продешевили.

Вместе с деньгами Силыч отдал Валерию еще кое-что. Гербованное удостоверение сотрудника государственной федеральной службы охраны объектов стратегического значения. В удостоверение был вложен согнутый вчетверо потертый листок: разрешение на ношение оружия. Само оружие, ПМ, как две капли воды похожий на тот, «приобретенный» Васильевым на рынке, но, разумеется, с неспиленным номером, Силыч положил на стол.

– Свой выброси,– сказал он.– Мало ли что на нем висит.

Васильев внимательно изучил удостоверение. На обложке красовался золоченый российский орел и тисненые буквы: Главное управление ФСО. Подписал его какой-то генерал-полковник и выдано оно было на имя капитана Васина Валерия Андреевича. Но «Васин» на фотографии был точь-в-точь Васильев.

Валерий прочел вслух наименование «службы».

– Что, такая действительно существует? – поинтересовался он.

– Существует,– ответил Силыч.– Но попусту документом не козыряй. Это – на крайний случай.

– И за что же мне такая роскошь? – усмехнулся Васильев.

– Не тебе – нам. Всем,– Силыч тоже усмехнулся.– Подарок от благодарного клиента.

– Это от вчерашнего замдиректора, что ли?

– Какой ты проницательный. Нет, не от него. От него ты уже получил. Наличными. С деньгами, кстати, что будешь делать?

Васильев пожал плечами:

– В кубышку положу,– сказал он.

– Советую на эту тему поговорить с Петренко,– сказал Силыч.– Он тебе подскажет.

«А ведь верно,– подумал Васильев.– Чего им лежать, сумма-то немалая».

В Валериной «кубышке» и так скопилось уже больше двенадцати тысяч.

На вопрос о капиталовложении Петренко отреагировал бодро.

– Я,– сказал,– покупаю недвижимость. Могу помочь, у меня корешки в пяти агентствах.

Через пару недель Васильев стал обладателем однокомнатной квартиры на Ленинском проспекте. Переселяться туда Валерий пока не стал. Впрочем, и в ближайшее время не собирался.

В середине февраля у Васильева появился новый сосед. Вселился в пустующую комнату. Снял ее у хозяев. С виду новый сосед выглядел прилично. Средних лет, вежливый, по профессии врач. Хирург. Афоня тут же подкатился насчет казенного спиртику. Как подкатился, так и откатился. Но не обиделся. Зато с Васильевым сосед Аркадий бутылочку приговорил. За приятное знакомство. Действительно приятное. Собеседником Аркадий оказался славным, веселым, неистощимым на всякие забавные медицинские байки. И ненавязчивым. Выпили, познакомились и разошлись.