Тайный Тибет. Будды четвертой эпохи - Фоско Марайни

Это поистине поразительный опыт – проникнуть в душный и благоговейный мрак храма, где тишина кажется реальной вещью, имеющей плотность и последовательность, и там, в самых дальних глубинах, на золотом алтаре среди драконов, цветов лотоса, парчи, павлиньих перьев, мерцающих огоньков масла, горящего в маленьких чашах, и масла, вырезанного в замысловатых формах и узорах для приношения, оказаться лицом к лицу с Абсолютом, Конечным, Первым, Вечным, Бесконечным и Всепроникающим в форме облаченного в драгоценности принца, сладострастно обнимающего свою супругу. Какое фантастическое воображение, какая метафизическая смелость – изобразить самую абстрактную концепцию, концепцию, определяемую только через отрицание, как математическую бесконечность, в таком самом что ни на есть конкретном, самом плотском образе, который только можно себе представить; сделать символом того, что не имеет ни начала, ни конца, то, что, как правило, эфемерно и мимолетно; отождествить предельную умиротворенность с предельной страстью, кристальный свет звезд с пламенем любви, невидимое и неосязаемое с опьянением всех чувств; и напомнить о единстве вселенной, осознания которого разум достигает очень редко во вспышке озарения в результате наивысших усилий, изображением того момента, когда все мысли теряются и полностью уничтожаются!

С одной стороны, перед нами алмазная чистота Ади-будды, с другой – сансара, преходящий, ненадежный, мучительный, иррациональный мир. Но между двумя этими крайностями есть промежуточные, переходные фазы. Первый шаг между Единым и множеством, между бытием и становлением, – это разделение Ади-будды на пять его проявлений, или аспектов, пять Дхьяни-будд («будды Высшей мудрости»). Они существуют неподвижно, медитируя, почти как платоновские идеи, архетипы реальности, в их «сущностном теле» (дхармакая) в совершенно нематериальной форме.

Каждый Дхьяни-будда возглавляет одну из пяти эпох мира (калпа). Каждая из этих калп продолжается тысячи лет; количество лет варьируется в зависимости от школы. Три калпы уже прошли, и теперь мы живем в четвертой. Каждый из пяти Дхьяни-будд эманирует один из пяти цветов, один из пяти элементов, одно из пяти чувств и одну из пяти гласных. Каждый возглавляет сторону света, сидит на своем мистическом животном, имеет свой мистический символ и свой мистический цветок, и руки у него сложены в своем мистическом жесте. Все элементы, согласно индийской мысли, составляющие вселенную, все неизменные зачатки изменения и становления происходят от одного из пяти Дхьяни-будд. Цвета и физические элементы так же важны, как чувства и слоги; макрокосм и микрокосм оказываются взаимозаменяемыми, проекциями друг друга, фазами, моментами идентичного Всего.

Дхьяни-будды изображаются в виде аскетов, монахов, без украшений, без венцов и драгоценностей; они сидят неподвижно в положении самой глубокой медитации. Очень редко они изображаются в союзе со своими шакти. В таких случаях они уже в богатых украшениях и со всеми полагающимися атрибутами царского достоинства.

Дхьяни-будды представляют первую стадию космического процесса дифференциации; они статичны и символизируют мысль и порядок в основе множественных вселенных. Следующая стадия – стадия динамического творения, которое представляют Дхьяни-бодхисатвы. Каждый Дхьяни-будда порождает Дхьяни-бодхисатву, а каждый Дхьяни-бодхисатва творит вселенную, вселенную сансары, над которой он восседает. Дхьяни-бодхисатвы существуют в «телах блаженства» (самбхогакая) и поэтому изображаются в украшениях со всеми атрибутами, орнаментами и роскошными одеждами принцев. У каждого своя шакти, но они редко изображаются с ними. Дхьяни-бодхисатвы часто принимают ужасный вид, что совершенно согласуется с их натурой. Дхьяни-бодхисатва – это будда в действии; его ужасная форма указывает, что он полностью участвует в сансаре в роли воинственного героя, побеждающего зло. В своей мирной форме он сам каруна, благосклонное сочувствие и сочувственная благосклонность; рука, протянутая на помощь всем живым существам, чтобы вести их к освобождению.

Последняя стадия, самая важная, – та, на которой Абсолют облекается в плоть и кровь и спускается, чтобы жить и страдать среди людей. Один раз в каждую калпу каждый Дхьяни-будда порождает Мануши-будду, земного будду, который появляется среди людей как добрый, но великолепный защитник веры и своими вдохновенными словами и поразительным примером собственной жизни дает просветление тем, кто еще не видит, обращает еретиков и освобождает рабов желаний и пристрастий от тирании их собственного «я». Мануши-будда, по одному древнему учению, не более чем внешность, так как его тело есть нирманакая, «феноменальное тело», иллюзия; его настоящая сущность – истина, несокрушимая натура Ади-будды. Это учение отчетливо напоминает доктрину докетов, которые в первые века христианства утверждали более-менее то же самое о теле Христа.

БУДДЫ ЧЕТВЕРТОЙ ЭПОХИ, В КОТОРОЙ МЫ ЖИВЕМ

Так каждая из великих эпох, на которые якобы делится история вселенной, задумана в разуме Дхьяни-будды, создана Дхьяни-бодхисатвой и благословлена апостольской миссией Мануши-будды. Изображения Дхьяни-будды, Дхьяни-бодхисатвы и Мануши-будды нашей четвертой эпохи, в которой мы живем, помещены выше. Стоит запомнить их, потому что они встречаются в Тибете снова и снова, куда бы вы ни шли, – в искусстве, литературе, религии, ежедневной жизни, истории прошлого и современной политике.

Самое поразительное в этом – странная судьба Гаутамы Будды. Все исторические свидетельства указывают на тот факт, что на протяжении своей земной жизни он проповедовал смелую, строгую философию агностицизма, основанную на пессимистическом диагнозе внутренней природы человека, отрицая душу и привязывая все, что человек ощущает как самое человечное и самое святое, все добро и зло, на которое он способен, к таинственной нити кармы. Всю жизнь он стремился лишить людей иллюзий и снова привести их к тому, чтобы они посмотрели на самих себя и почувствовали, что они сами хозяева своей судьбы. Однако мы видим, как он превратился в эманацию эманации эманации – бога в фантастически сложной и замысловатой системе других богов, небесное действующее лицо в поразительной космической драме, в которой были действующие лица и до него и после.

Монастырь Кагью: что увидел лама Тонгье?

Гомпа Кагью состоит из нескольких зданий, построенных на небольшой ровной площадке на склоне горы. Там растут несколько лиственных деревьев, остаток леса, который, наверное, когда-то рос на этом месте. Оно было священным уже несколько веков, но монастырь здесь построили недавно.

Напротив входа находится источник, куда животные ходят на водопой. Надо помнить, что в буддийской вселенной животные – семчан, «живые существа», – такие же, как человек, и между миром животных и человека нет категорического разделения. Конечное спасение доступно всем; все потенциальные святые. Животное – это всего лишь более ограниченное существо, чем человек, менее индивидуальное, всецело поглощенное элементарными, грубыми потребностями питания, сна и размножения. Но искра, суть, которая сегодня дремлет в воле или муле, завтра загорится в человеке или осветит всю вселенную в будде. Таким образом буддийский мир в корне оптимистичен. Не существует окончательного разделения между избранными и отвергнутыми, нет ни следа кальвинистского предопределения; или, скорее, предопределение есть, но только в том смысле, что в конечном итоге, после тысяч и тысяч лет, все существа достигнут просветления, станут буддами и растворятся в Абсолюте.