Пани Зофья. Вы всё перепутали - Яцек Галиньский

говорю, – повторил он, повернувшись к Бледно-Серой, которая вновь стала бледно-серой. Даже больше, чем прежде.

– Мне вернуться в офис? – спросила она испуганным голосом.

– Ты больше не работаешь.

– Но как же? Ведь ты сказал… что компания… что я… что ты в будущем…

– Ничё такого я не говорил. Тебе показалось. Идешь или тебе помочь?!

Пошла сама. Без помощи. В слезах.

На минуту она остановилась у костела на Медовой. Выглядела такой несчастной, что, если бы Ханс Кристиан Андерсен дожил до наших дней, он бы обязательно написал сказку о девушке из колл-центра.

Закрыв заплаканное лицо рукой, она села в подъехавший автобус.

– Ты скотина, – процедила я сквозь стиснутые зубы. – Так нельзя! Без предупреждения об увольнении?!

Я больше не боялась. Я яростно бросилась на него. Хотела прыгнуть и вцепиться ему в шею, как львица, нападающая на буйвола, но это оказалось не так просто, как в фильмах о природе. Он действительно напоминал буйвола, но я немного не дотягивала до львицы. В фильмы о природе не брали львиц с больными бедрами.

– Она всего лишь выбежала за новым костюмом! Так с людьми не поступают!

Широкий нервно посмотрел по сторонам. Возможно, он не хотел привлекать внимания, а ничто так не притягивает взгляды прохожих, как кричащая и размахивающая руками старушка. Я схватила его за руку так крепко, как человек сжимает поручень в разбитом трамвае, курсирующем по редко используемому маршруту, и, сама не зная как, треснула его по мускулистой руке.

Плотину прорвало, эмоции выплеснулись, молоко убежало. В общем, я принялась бить куда попало. В основном по голове. У него там уже и так было много шрамов, поэтому я решила, что это проверенное место для удара. Рука двигалась сама, но мне этого было недостаточно, я отставила тележку и начла бить обеими руками. Он даже не пытался остановить меня.

– Хватит! Ты что творишь?! – крикнул Широкий, закрываясь от града ударов. По какой-то причине он мне не отвечал. А ему было чем, потому что своей огромной лапой он мог бы легко повалить медведя, если бы, разгуливая в пьяном виде, прошел по бетонному краю ограждения и упал в его вольер в Варшавском зоопарке.

Мамочки, каким легким, приятным и очистительным было это насилие! Неудивительно, что его так много в кино. Я била Широкого с такой страстью, какой раньше не испытывала. Я жалела, что не пробовала этого прежде. Я чувствовала приятную усталость и расслабленность. Я не хотела прерываться, потому что боялась контрудара, который непременно отправил бы меня в мир иной, а к этому я еще не была готова. Тренер по гимнастике в клубе для пенсионеров не могла ошибиться, когда хвалила мою выше среднего физическую форму и всегда ставила меня на занятиях в первый ряд. Тем не менее ни один из моих ударов не привел к нокауту. Широкий стоял как стоял, а у меня постепенно начали заканчиваться силы и дыхание. Мне нужна была хотя бы минута, чтобы перевести дух. Я почувствовала слабость, поэтому оперлась на него обеими руками и решила немного отдохнуть, стараясь выровнять дыхание.

– Держите меня, а то я упаду, – сказала я.

– Может, воды? – спросил.

– С удовольствием. У вас есть?

– Здесь ресторан. – Он указал на здание на перекрестке. – Дадут стакан.

– Если вас не затруднит, пожалуйста, – сказала я, задыхаясь и повиснув на его руке. – Только не отпускайте меня, я чувствую слабость.

Я задала слишком быстрый темп в этой борьбе, который сама не смогла выдержать. Такое иногда случается с не очень опытными спортсменами.

– Эй, пацан! – обратился Широкий к какому-то мальчику. – Да, я тебе говорю. Сбегай в ресторан за водой для женщины. Только мигом!

Уговаривать не пришлось, потому что молодой человек моментально оказался у дверей ресторана. Неясно было только, просил ли он там воды или убежища.

Через секунду он выбежал, но с пустыми руками. Мамочки, как мне стало грустно, когда я подумала, что будет с этим беднягой. Широкий посмотрел на него с искренним удивлением. У мальчика не было шансов. Ведь я сама убедилась, что Широкий обладал невероятной стойкостью к ударам.

К счастью, ничего страшного не произошло, потому что вслед за мальчиком из ресторана выбежали два элегантных официанта. Один со стаканом и графином воды, другой со стулом. Выглядели они забавно.

– Эта женщина упала в обморок, – взволнованно объяснил молодой человек.

Они подбежали ко мне.

– Я в порядке, – сказала я слабым голосом.

Но они уже усаживали меня на стул. Один давал мне воду, а другой обмахивал меня белоснежной, только что выстиранной и выглаженной салфеткой. Даже великий Анджей Голота[4] гордился бы таким профессиональным углом для отдыха. Однако через некоторое время люди, в большом количестве собравшиеся вокруг нас, начали обсуждать, убеждать друг друга и кричать о том, как следует и как не следует поступать в таких ситуациях, что следует и чего не следует делать, какова наиболее вероятная причина моего состояния и, наконец, самое главное: кого или что в этом винить. Службу здравоохранения, загрязнение окружающей среды, нездоровое питание или отсутствие движения?

Когда я отдохнула, Широкий склонился надо мной.

– Прошу в машину, – сказал он приглушенно.

– Ни за что, – ответила я.

– Давайте не будем затягивать с этим. Я знаю, что вы сделали.

Говоря это, он посмотрел мне в глаза, и я почувствовала, что он не врет. Он знал. Он определенно знал. Это плохо, очень плохо, что он знал. Только интересно, что именно он знал?

– Если это похищение, то я скажу так: вялое и непрофессиональное, и мне совсем не страшно. Дилетантство, поняли? Основные ошибки. Я знаю, где я, и вижу ваше лицо. Удивлены? Да, да, я в этом разбираюсь, меня уже однажды похищали. И намного лучше! Тогда мне действительно было страшно. Сначала меня ударили по голове, если можно так выразиться, потом была поездка в машине, темный подвал, страх, угрозы, жестокость, осознание худшего. Все было. Похищение по системе all inclusive. А с вами… Простите, что вынуждена это сказать: СКУЧНО!

– Это никакое не похищение. Похищения – это ужасный олдскул. Теперь все делается по закону. Меньше затрат, меньше рисков. Это не преследуется законом.

– Что вы говорите? Вы не знаете, через что я прошла. Это было ужасно. Из этого мог бы получиться отличный фильм или книга.

– Никто не стал бы читать такую книгу.

– Да что вы несете?! Разумеется, люди бы прочитали! И старые, и молодые, все!

– Может быть, даже с вами на обложке? – Он засмеялся.

– Почему бы и нет?!

– Знаете, что продается? Кровь, кишки, голые задницы