Доктор Кто. Пиратская планета - Джеймс Госс

Он предпринял еще одну попытку ознакомить хозяина-Доктора с фактом похищения Хозяйки. Хотя для напоминаний уже было, пожалуй, поздновато.

– Хозяин… – все равно начал пес.

– Не сейчас, К-9, – перебили его.

Это было нормально. К-9 знал, что для ознакомления Доктора с новой информацией требовалось в среднем до четырех попыток. Вселенная тут же любезно доказала его правоту.

– Плакальщики! – подал голос Праликс с кушетки. – Плакальщики идут!

– Ну, конечно, дорогой, – отозвался Доктор, наклоняясь к юноше и озабоченно глядя в его пустые глаза. – Кто они такие и зачем ты им нужен?

– Плакальщики! – Мула, Балатон и Кимус заговорили одновременно, захлебываясь страхом и совершенно противоположными предложениями.

– Только не начинайте снова о Плакальщиках! – возопил, снова заводясь, Балатон; он хотел спрятать Праликса, пока тот еще чего-нибудь не натворил. – Мальчика нужно увести! То есть унести! Они уже почти здесь… Как вы не понимаете: с Капитаном гораздо лучше! Ну как вы не понимаете!

Кимус, всегда готовый подраться и до странности вдохновленный зрелищем того, как маленький песик-робот перестрелял кучу капитанских гвардейцев, уже вскочил на табурет и принял позу.

– Вы трусы, вот вы кто! Мы должны драться! Мы больше не будем изнеженными, перепуганными овощами! Давайте примем бой там, на улицах, давайте пойдем штурмом на Мостик!

Несмотря на весь этот гам, Мула внимательно к чему-то прислушивалась.

– Там, снаружи, стреляют. Праликс прав: Плакальщики идут. Теперь его уже не спасти, – она прикусила губу и посмотрела на Доктора. – Или как?

Доктор мягко потряс Праликса: юноша дрожал от страха.

– Праликс? Праликс? Ты меня слышишь? Слышишь мой голос?

Он подождал реакции. Ее не последовало.

В комнате стало как-то неожиданно тихо.

– В чем дело? – спросил Доктор, чувствуя, как волоски у него на загривке встают дыбом.

– Вопрос, – раздался голос К-9. – Это и есть Плакальщики?

Доктор обернулся. Все-таки это очень неприятное ощущение – когда Оно (чем бы Оно в данный момент ни было) действительно стоит у тебя за спиной. Он обернулся медленно, соображая по пути, какую именно улыбку опробовать на гостях.

Перед ним расположилась не обещающая ровным счетом ничего хорошего шеренга пустолицых фигур, облаченных в оборванные серые робы. Физиономии их были бледны и лишены всех эмоций, довольства и радости. Грязные слезы текли по щекам из неестественно огромных глаз. В комнате вдруг как-то сразу стало пусть и неуютно.

Попытка улыбки Доктору решительно не удалась, и он решил дать шанс простому «привет» – обычно оно работало достаточно хорошо.

Плакальщики не обратили на него никакого внимания – они смотрели только на Праликса. И все же на короткое мгновение, почти мимоходом, взгляды их скользнули по Доктору – и глаза сделались еще больше.

Доктор же, в обычных обстоятельствах сама жизнерадостность, внезапно осознал всю абсолютную бесполезность Вселенной. Страдания жизни, агония бытия, нескончаемое шествие смерти – все это с воем ринулось в его разум. На секунду он чуть было не принялся спорить с этим приливом чужих мыслей.

– Вы мне это прекратите…

Чашка горячего чаю и запах свежескошенной травы кинулись ему на помощь, а за ними – серебряные закаты на дальних берегах и веселые хлопки самоуничтожающихся боевых флотилий. Но затем туча отчаяния все-таки поглотила его. Выдающийся интеллект сдал позиции и ушел в отставку.

Доктор посмотрел Вселенной в лицо и нашел ее такой невыразимо печальной, что сознание его просто взяло и выключилось.

Мистер Фибули сейчас охотно оказался бы где угодно, только не на капитанском Мостике. Он подергал было дверь любимого шкафа, но она оказалась заперта. По всей видимости, довольно рутинная миссия по зачистке цели Плакальщиков зашла куда-то не туда, и теперь Капитан громогласно требовал доклада. Несмотря на то, что мистера Фибули даже рядом с операцией не было, какое-то недоброе чувство уверенно проскользнуло ему в желудок и принялось пинать завтрак.

Войдя на мостик, он первым делом увидел медсестру, тревожно порхающую вокруг Капитана. На мгновение консервная банка с пиратом приняла довольно абсурдный вид – еще бы, с монитором кровяного давления вокруг плеча и градусником во рту. С видом глубокой профессиональной озабоченности сестра возилась с медицинским пультом, висевшим у нее через плечо. Машина постоянно проверяла показатели капитанской жизнедеятельности; женщина в свою очередь то и дело поправляла настройки – стрелочку тут, циферблатик там.

Мистер Фибули охотно познакомился бы с устройством поближе. Не для того, конечно, чтобы выключить, боже упаси, а просто чтобы понять, как функционирует Капитан. Впрочем, в данный момент в мониторе он не нуждался. Оставшиеся органические части начальственной физиономии были ярко-пурпурного цвета, а Полифазный Аватрон маршировал туда-обратно по плечам, как военачальник по крепостной стене. Иногда птица останавливалась и кидала свирепый взгляд на кого-нибудь из собравшейся кругом команды, выглядевшей откровенно несчастно. А ведь расправы еще даже не начались.

Капитан встал и оттолкнул медсестру, которая едва успела выхватить градусник у него изо рта. Та молча отступила назад, расправила униформу и пригладила мышиного цвета прическу, после чего совершенно спокойно принялась убирать свой диагностический комплект. На мгновение глаза ее живо вспыхнули, вобрав единым взглядом Капитана, команду и даже мистера Фибули. Он заморгал, но она одарила его своей обычной, сильно разбавленной улыбкой и, как всегда, растворилась в фоне.

Капитан отправился к окну, оценил внешний вид обоих солнц и сложил за спиной все, что осталось у него от рук.

– Джентльмены, – начал он после очень долгого молчания; голос его был тих и опасен, – стихийный телепат, как оказалось, уничтожен не был. Между тем я приказал сделать с ним именно это. Вместо того чтобы исполнить приказ, его, фактически, передали в руки Плакальщикам. Я ясно выразился, что подобного ни в коем случае не должно произойти.

Он повернулся и опалил команду взглядом.

– Провал – это нечто такое, с чем мне очень тяжело смириться. Не так ли, мистер Фибули?

Когда кто-то выразительно кашлянул, мистер Фибули догадался, что вопрос не был риторическим.

– Да, сэр, истинная правда, сэр.

Если бы он еще так не трясся… На одном из стекол в очках красовалось огромное жирное пятно от пальца, и мистер Фибули из последних сил боролся с импульсом протереть линзу.