Чарли Стелла - Чарли Стелла

– Ты сделал все как надо, – сказал Франконе.

Кучча опустил бинокль.

– Кстати, – сказал он. – За что мы заплатили Фейну пять кусков? Что он такого сделал? Неужели столько стоит один паршивый выбитый зуб?

– Все прошло гладко, если не считать Лано. Баба того парня, Пеллеккьи, была именно там, где нам сказали. Ее бывшенького, который сломал тебе челюсть, разделали, как бог черепаху. Сам Фейн и привел его к нам на стройплощадку.

– Значит, местные все сделали как надо?

– Винни смылся с их деньгами. – Франконе покачал головой. – Похоже, совсем спятил. Ты бы слышал, что он нес! У меня просто уши завяли слушать.

Кучча почесал низ живота, наблюдая за другой женщиной в крошечном бикини, которая хихикала на отмели бассейна. Ее окружали трое мужчин.

– По-моему, местный дон не понимает, в чем радость жизни, – заявил он. – Не вылезает из своей конуры, когда вокруг пасется столько красивых баб! Нет, такое не по мне. Когда я попаду на самый верх, уж я не буду сидеть тихо. Даже не думай. И сейчас я своего не упущу. Пусть я приезжий, я все-таки «капо».

Франконе посмотрел на часы.

– Что нам делать с Лано?

Кучча не отрываясь следил за низенькой женщиной в розовом. Она подалась вперед. Груди под тонкой розовой тканью были идеально круглыми, как мячики. Кучча снова почесал промежность.

– Господи ты боже мой, – сказал он, – просто с ума сойти можно, столько красоток! – Он развернулся и посмотрел Франконе в лицо. – А что там с Лано?

– Он у нас как бельмо на глазу. Надо его убрать. Надо было убрать его еще раньше, как только тебя повысили.

– Что случилось? – снова спросил Кучча, злясь оттого, что пришлось переспрашивать.

– Во-первых, он предлагал, чтобы мы не выбивали бабе зуб, а пошли к какому-нибудь гребаному дантисту и взяли у него, представляешь? Считает, что бить бабу – не по понятиям. В общем, послушать Лано, мы вообще все делаем не так, как надо.

– Значит, Лано распустил язык? Что же он говорил?

– Он много чего говорил, босс. Много чего.

Кучча устремил на подручного свой самый свирепый взгляд. Он специально тренировался перед зеркалом, чтобы выходило как можно убедительнее.

– Подрывные разговорчики ведет? – спросил он. – Не уважает мой авторитет?

Франконе бессознательно потер подбородок и тут же отвернулся.

– Он никого не уважает, – сказал он. – Помнишь, я тебе еще в Нью-Йорке говорил. Не нравятся ему перемены.

– Больше не звони ему на пейджер.

– А толку что? Я еще вчера ночью перестал. Он либо сбежал, либо уже сдох от непрерывного курения – весь день и ночь смолит.

– Если не сдох, то скоро сдохнет. Он твой. Как только найдем его, отбери деньги и пускай его в расход.

Франконе ухмыльнулся.

– Кстати, у меня есть для тебя и другая работенка, – продолжал Кучча. К женщине в розовом купальнике подошел высокий блондин. – Сюда скоро прилетит Тони Рицци. Он говорит, что готов вступить в наши стройные ряды. Но мне сдается, ему просто стало жалко своих денежек. Если завтра утром я не прочитаю в газете, что поганца Пеллеккью нашли мертвым, возьми-ка ты Рицци и позаботьтесь обо всем сами до нашего отъезда.

– Рицци? – озадаченно переспросил Франконе.

Кучча нахмурился, превозмогая боль. Какой-то здоровяк заслонил красотку, за которой он следил.

– Подготовь Рицци, накрути его как следует. Обращайся с ним так, как будто он уже наш. Води его с собой, накачай как следует. А когда вернемся в Нью-Йорк, можешь его прикончить. Он начал жмотничать. На что он нам сдался без денег? Чем давить на него, лучше вообще избавиться, и дело с концом. Если надавим, он еще испугается и побежит нас закладывать. Он был нам нужен, но то дело прошлое. Постараемся еще здесь его растрясти – напоследок. Возьми его с собой к Пеллеккье. Пусть Рицци сам его уберет, если у него, по-твоему, хватит духу, но я бы на него не очень рассчитывал.

Кучча отер слюну с подбородка.

– Если ты уберешь Пеллеккью и Рицци, когда мы вернемся в Нью-Йорк, я расскажу о тебе дяде. Тебе не придется ждать повышения до старости.

Франконе расплылся в улыбке. Кучча подмигнул ему и опять навел бинокль на бассейн. Здоровяк отошел, и Кучча мог снова беспрепятственно разглядывать женщину в розовом купальнике.

– Ах, что бы я с ней сделал! – воскликнул он.

Франконе изучал мужчин у бассейна: у кого из них фигура лучше, чем у него? Он сосредоточился на одном здоровяке.

– Торчок стероидный, – пробормотал он.

– Чего?

– Вон, видишь качка? Готов поспорить, с анаболиков не слезает.

Кучча сдвинул брови.

– Джоуи, ты что, никого получше найти не можешь?

Джерри Леркази лежал на скамье и готовился выполнить жим. Захватил штангу, сделал вдох и рывком поднял ее. Удержал, опустил штангу на грудь и шумно выдохнул. Он повторял упражнение снова и снова – медленно, ритмично. Сделав десять повторов, положил штангу на стойку.

– Доброе утро, Геркулес, – сказал Альберт Яндолли.

Леркази вытирал пот со лба полотенцем с логотипом своего спортивного зала «Да здравствует тело». Увидев детектива из отдела по борьбе с оргпреступностью, он нахмурил брови.

– Значит, стероиды не очень помогают? – поинтересовался Яндолли.

Леркази поднялся со скамьи и принялся вытирать шею. Несмотря на малый рост, он мог похвастать рельефной мускулатурой. Вытираясь, Леркази нарочно поигрывал бицепсами.

Яндолли показал на штангу.

– Сколько выжимаешь?

– Сто сорок три кило, – хрипло ответил Леркази. – Хочешь попробовать?

Яндолли пожал плечами:

– А смысл какой, Джерр? Можно каждый день качаться до посинения, и все равно однажды кто-нибудь врежет тебе по черепушке, как Бенни Бенсоньо. А мертвому все равно, какой он – накачанный, как ты, или доходяга в сорок кило, верно?

– Верно, – кивнул Леркази. – Ты ко мне с визитом вежливости или, может, хочешь вступить в клуб? В этом месяце для госслужащих скидка. За годовой абонемент платишь на треть меньше.

Яндолли сел на скамью и стал смотреть, как Леркази добавляет вес.

– Молодец, Джерр. Забавный ты тип. Охотно пообщался бы с тобой на отвлеченные темы, только, знаешь, последние несколько дней в нашем городе творится что-то неладное.

– Если ты насчет Бенсоньо, мой адвокат уже дал показания, – сказал Леркази. – Мы с ним почти не были знакомы. Я и понятия не имел о том, что Бенсоньо – букмекер. Сам-то я не играю, ты знаешь. И потом, вчера вечером я ужинал с двумя членами городского совета. Если не ошибаюсь, был там и один проныра репортер; он нас сфотографировал. Я живу в Лас-Вегасе потому, что здешний климат полезен для моих дыхательных путей. Понятия не имею, зачем кому-то понадобилось убивать мистера Бенсоньо. Я послал на его похороны цветы из уважения к его жене и детям. Догадываюсь, сейчас им нелегко.