Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 24. Аркадий Инин - Скибинских (Лихно)

школьную процентоманию и сами не заметили, как цивилизованный пляж закончился, как начались дикие валуны, как лица их сблизились, как их руки сплелись, как над их головами опрокинулись звезды… и как потом звезды померкли в мощных лучах фонарей наряда по охране государственной границы с собаками. Кира уехала утром. А ему не настучали по месту работы только потому, что он выпил с главврачом бутылку марочного коньяка и сделал контрольную по химии старшей медсестре — заочнице фармацевтического института…

А еще вспомнил Васин… Нет, больше вспоминать было нечего. Точнее, то, чего еще было вспомнить, это уже новее не хотелось вспоминать.

Сергей Петрович опять вздохнул, снова покосился на ощетинившуюся, как противотанковый еж, стальными бигуди голову жены, придвинул лист конспекта будущей беседы и к уже написанному «Дорогие ребята, в нашем обществе секс как таковой» добавил всего два слова «не привился».

И поставил точку

1989

Умом Россию не понять

Надоело Ухогорлову и Горлоносову работать на дядю. В смысле — на родимое государство. Имеется в виду институт НИИНИНИ. Пришел, отсидел, получил зарплату. В общем, конечно, работа не пыльная. Но и зарплата не сильная.

— Надоело! — сказал Ухогорлов.

— До чертиков! — согласился Горлоносов.

— Уходим из нашей конторы, — решил Ухогорлов.

— В другую контору? — не понял Горлоносов.

— Никаких контор, — отрубил Ухогорлов. — Только в фирму.

— Иноземную! — обрадовался Горлоносов.

Фирму выбирали долго и придирчиво. Сразу отпали итальянцы.

— Они ж мафиози. Как пить дать, обдурят, — сказал Ухогорлов.

Потом решили не беспокоить японцев.

— Не тот менталитет. С нашим несовместимый, — пояснил Ухогорлов.

— Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им не сойтись никогда, — поддержал цитатой Горлоносов.

Мексиканцев и прочих латиноамериканцев тоже отвергли.

— Мне эти мыльные оперы дома осточертели! — поморщился Ухогорлов.

В результате остановились на штатской фирме, то есть из Соединенных Штатов Америки. Это ведь общеизвестно, что американцы и по характеру, и по простоте душевной ближе к русскому народу.

— Практически, что мы, что они — как дети, — улыбнулся по-доброму Ухогорлов.

— Ага, большие дети, — улыбнулся в ответ Горлоносов.

И, в общем, они верно сообразили: эти фирмачи оказались настоящими детьми. Но что такими наивными — этого они даже сообразить не могли.

Командовал там американский мужик Менеджер. То ли должность у его такая, то ли фамилия. Да это и не важно, а важно то, что этот Менеджер из всех детей — младенец!

Больше всего Ухогорлова с Горлоносовым изумило, что Менеджер всю дорогу говорил то, что думал. А что думал, то и говорил. То есть если он говорил, что надо чего-то сделать к такому-то сроку, то он так и думал, что к этому сроку это надо сделать. Но Ухогорлов-то с Горлоносовым не младенцы, они же знали, что это только говорится — сделать к сроку, а думается — сделаем, как успеем, ну, в общем, сами понимаете.

А Менеджер этого совершенно не понимал. Ни Ухогорлова не понимал, ни Горлоносова, ни вообще никого из наших. А наших в этой иностранной фирме уже собралось немало. Кроме Ухогорлова с Горлоносовым, туда устроились Иванов, Петров, Сидоров и еще Джапаридзе с Кулибековым, а также Описько и Кац — короче, теплая компания русских специалистов. Но эти американцы совершенно, ну абсолютно просто ни капельки не понимали нашу русскую душу.

К примеру, назначают наши специалисты чужеземному клиенту деловую встречу. Но что же, у них нет больше дел, кроме этой деловой встречи? Вот они своими делами и занимаются, а клиент приходит, а их нету, а Менеджер нервничает: как это — клиент есть, а вас нету?!

— Бывает, — исчерпывающе объяснял Ухогорлов.

— Всякое бывает, — уточнял Горлоносов.

А Менеджер все бубнит, что не бывает и ни в коем случае не должно такого быть.

— Возможно, что и не должно быть, — вежливо согласился Ухогорлов.

— А все же есть! — констатировал Горлоносов.

Он упертый, этот Горлоносов. Даже упорнее Ухогорлова. Потому что убежден в своей правоте.

Вот так они и работали. И зарабатывали. Деньги конвертируемые. То есть — в конвертах. Как только они первый раз конверты получили, Ухогорлов свой вскрыл, пересчитал купюры и спросил:

— А у тебя сколько?

— Вот столько, — показал свой конверт Горлоносов.

Выяснилось, что у него больше. Ну, само собой, пошли к Менеджеру: почему такое неравенство?

Менеджер аж побелел и стал выяснять, как они об эттом узнали.

— Слава богу, считать умеем, — усмехнулся Ухогорлов.

— А может, вы не умеете? — заподозрил Горлоносов.

И подал Менеджеру оба вскрытых конверта.

Менеджер аж посинел и стал объяснять, что деньги им дают не по общей ведомости, а в индивидуальных конвертах как раз для того, чтобы никто ничего друг про дружку не знал и друг дружке не завидовал.

— А ты плати всем поровну, вот и не будут завидовать! — не сдержался, нагрубил Ухогорлов.

— Поровну — это справедливо, это по-нашему, — втолковал Горлоносов.

Менеджер аж побагровел и стал кричать… нет, кричать это дитя природы вовсе не умело… он просто на чуть повышенных тонах стал объяснять, что по-нашему в этой фирме быть не может, а может быть только по-ихнему, по-иноземному.

— А это еще бабушка надвое сказала, — возразил Ухогорлов.

— Или натрое? — задумался Горлоносов.

Тогда Менеджер собрал собрание. Общее — всех русских специалистов: Ухогорлов с Горлоносовым, Иванов, Петров, Сидоров, Джапаридзе с Кулибековым, Описько и Кац.

На собрании менеджер говорил о трудовой дисциплине, об ответственности за порученную работу, о пунктуальности деловых встреч… В общем, о многом говорил на собрании Менеджер. И не он один говорил. Его горячо поддерживали все русские труженики американской фирмы. Они искренне признавали свои недостатки и пламенно обещали эти недостатки искоренить.

После собрания, как водится, еще посидели — уже, конечно, без Менеджера — ну и, как положено, обмыли это хорошее мероприятие.

А утром все пришли на работу — не к началу, само собой, а скорее к середине, но все же к концу пришли.

Менеджер уже не синел, не белел, не багровел, а только заикался: к-как же т-так… ведь в-вчера на собрании вы г-го-ворили… вы об-бещали…

— А как же? — чистосердечно удивился Ухогорлов. — На то и собрание, чтоб поговорить, пообещать…

— Покаяться и поклясться, — добавил Горлоносов.

Честно говоря, им этого Менеджера даже было жаль.

Сразу видно, никогда он не состоял ни в партии, ни в комсомоле и не получил закалки в профсоюзе — школе коммунизма. Потому и не соображает, что согласно никем еще не отмененному материализму бытие определяется сознанием, а не собранием.

И как неоднократно в истории случалось, материализм оказался всесильным, потому что верным. Все постепенно утряслось. Сначала Менеджер хотел нанять других работников.