Три килограмма конфет - Нельма

Я остановилась внутри центрального круга и, развернувшись, с замиранием сердца следила за каждым следующим его шагом по направлению ко мне, пытаясь унять внезапную слабость в ногах и вспомнить, как необходимо нормально дышать, потому что, несмотря на вечернюю свежесть улицы, мне категорически не хватало воздуха. Тело отказывалось подчиняться в приступе внезапной паники, а кровь оглушительно пульсировала в висках, попадая в такт доносящейся из здания музыке.

— Начнём? — полушёпотом спросил Иванов, подкатив мяч к моим ногам и остановившись напротив.

Вы знаете это чувство, когда первый раз выступаешь на сцене? Когда даже самый огромный по размерам зал сужается до пугающе тесного, сдавливающего со всех сторон пространства, сжимается до мельчайшего мыльного пузыря, обтягивающего тело, и каждое незначительное движение пугает своей силой и резкостью, способными лопнуть эту невесомую оболочку. Когда смотришь в десять равнодушно-отвлечённых лиц, а страх рисует сотни издевательски смеющихся над твоими нелепыми ужимками гримас. Когда на дрожащих от волнения ладонях и лбу выступает пот, а во рту, напротив, так сухо, что больно просто пошевелить языком.

Я не смогла бы вспомнить, сколько уже лет прошло с последнего моего настолько волнительного выступления. Сейчас не было публики: только выстроившиеся ровными рядами скамейки на трибунах, блестящие после дождя, да вызывающе смотрящий прямо в глаза Максим. Не существовало сценария, которого необходимо бы придерживаться, опасаясь забыть или перепутать слова; только импровизация, грядущая игра на грани фола с непредсказуемым финалом.

Стоя среди огромного поля, границы которого оставались видны лишь благодаря желтоватому свету фонарей, расставленных по периметру, я испытывала будоражащий восторг и парализующий страх, внутреннее спокойствие и подстёгивающий к действиям азарт. Это было странно. Волшебно. Неоднозначно. Достаточно лишь представить на трибунах сотни болельщиков, чтобы понять, какие потрясающие эмоции, чистый кайф может принести игра.

Единственной проблемой было лишь то, что я чётко понимала: в честном соревновании мне никогда и ни за что не обыграть Иванова, даже если следующие двадцать минут меня будут сопровождать неимоверная удача и покровительство всех когда-либо придуманных богов. Хотя, если Зевс всё же решит испепелить его молнией, победа вроде как автоматически достанется мне?

— И что мы будем делать? — осторожно поинтересовалась я, судорожно пытаясь придумать какой-нибудь сносный тактический ход, позволивший бы сделать свой скорый проигрыш не настолько унизительно фееричным, каким он пока выглядел у меня в голове.

— Ты же хотела забить гол? Вот и забивай! — с вызовом ответил Максим, не скрывая того, какое удовольствие ему приносит мой растерянный и немного испуганный вид.

— А здесь же… двое ворот? — мой голос быстро терял недавние нотки решительности, становился всё тише, даже слегка подрагивал, чему так удачно способствовал пробиравший до костей холод на улице. Я растерянно крутила головой по сторонам, стараясь больше не смотреть на своего оппонента, скалящегося в ехидной ухмылке.

— Давай в те, — он махнул рукой вправо и начал громко смеяться, почти закашливаясь, вынуждая меня залиться ярким румянцем смущения.

Удивительно, но под воздействием алкоголя я будто бы соображала быстрее обычного и ловко придумала способ обхитрить излишне самоуверенного засранца, сыграв на его чувстве собственного превосходства над другими. Ради подобного стоило переступить даже через свою гордость, возмущённо требовавшую немедленно прекратить этот унизительный спектакль.

— А начало после свистка? — судя по тому, как его чуть ли не пополам сложило от очередного приступа смеха, у меня очень правдоподобно вышло похлопать глазами и состроить из себя дурочку. Рита наверняка была бы довольна, увидев сейчас мои актерские потуги.

— Да, точно. Сейчас, — он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, попытался сделать серьёзное лицо, но опять сорвался на хохот, и мне пришлось ждать ещё долгую минуту, превозмогая желание придушить засранца голыми руками, прежде чем у него, наконец, вышло свистнуть, обозначив тем самым начало игры.

Именно этого мгновения я ждала, стойко вынося его насмешку. Сыграв на эффекте неожиданности, без промедления завладела мячом и что было сил побежала в сторону указанных им ранее ворот, опасно проскальзывая по мокрому газону в совсем не подходящей для таких трюков обуви и молясь лишь о том, чтобы ненароком не споткнуться в этих чёртовых миленьких туфельках и не рухнуть ничком, провалив такую отличную попытку победить.

— Ты серьёзно? — удивлённо крикнул мне в спину Иванов, ещё продолжая посмеиваться и тем самым даря драгоценные и столь важные секунды форы. Пока он стоял, не до конца осознавая происходящее, я уверенно и неотвратимо приближалась к намеченной цели.

«Я всегда выигрываю, хоть раз попади по мячу… Тоже мне, недоделанный Месси, » — ехидно думала я, начиная задыхаться от внезапной физической нагрузки и уже рвущегося наружу смеха от явной комичности всего происходящего. Больше всего я жалела, что не могла увидеть выражение лица этого напыщенного болвана, когда до него всё же дошло, как я обвела его вокруг пальца и получила единственный, и теперь вполне реальный, шанс на победу.

— А ну стой! — судя по угрожающе близко прозвучавшему крику, он начинал стремительно догонять меня, что совсем не удивительно, учитывая разницу в нашей с ним физической подготовке и, в том числе, в форме одежды. Может быть, я слишком самоуверенна (или чересчур пьяна, что почти синонимы, по сути), но ворота были уже достаточно близко, чтобы начинать ликовать от скорой возможности забить тот самый решающий гол. И он тоже не мог не понимать этого.

Я замахнулась для удара, надеясь, что за последние несколько лет не успела разучиться самым элементарным движениям, совершаемым когда-то десятки раз за день. И именно в этот момент по полю пронёсся громкий звук, сбивший с толку нас обоих.

Звук настоящего свистка.

Особо не задумываясь, я по инерции начала останавливаться так резко, как только могла, испуганно оборачиваясь назад, на поиски источника раздавшегося звука. Кажется, Иванов решил поступить точно так же, вот только расстояние между нами начинало сокращаться, а его скорость всё ещё была слишком высокой, чтобы успеть затормозить. Боковым зрением я видела, как он становится ближе, опасно ближе, катастрофически близко, пока не начал неестественно заваливаться вбок, стремясь избежать уже неминуемого столкновения, и отточенным профессиональным движением не сбил меня с ног.

Я свалилась на землю через несколько мгновений после него и проехалась по влажной и ледяной траве. Колени, прикрытые только тончайшими капроновыми колготками, тут же засаднило от боли, как и левую ладонь, выставленную вперёд во время падения и при столкновении с землёй принявшую первый удар на себя. Мне оставалось только радоваться, что удалось сохранить в целости лицо, хотя мой разбитый нос наверняка бы доставил сопернику огромное удовольствие.