Руководство астронавта по жизни на Земле. Чему научили меня 4000 часов на орбите - Крис Хэдфилд

Наконец, когда давление в шлюзе было сброшено, я взялся за ручку шлюзового люка и повернул ее не без труда, потому что в космосе просто ничего не бывает. Я спокойно разговаривал с Хьюстоном, пока поворачивал ручку, но, когда она щелкнула и встала на место и я почувствовал, что люк поддался, я подумал: «Уф, открывается!» Во время предыдущей миссии ручку заклинило, люк оказался заперт намертво, и астронавтам пришлось вернуться в шаттл. Шлюзовой люк очень похож на обычный, его нужно открыть и закрепить вверху в хитроумном устройстве, напоминающем мотоциклетную подножку. Полог из белой изолирующей ткани закрывал шлюзовое отверстие, поэтому я все еще не мог видеть, что там снаружи, но вдруг шлюз наполнился приглушенным солнечным светом и внутри стало намного светлее. Когда я сложил полог, в мое поле зрения попали только грузовой отсек шаттла и маленький кусочек Вселенной. Конечно, больше всего мне хотелось поскорее выбраться наружу, но отсоединение «пуповины» — целое дело: это нужно делать очень аккуратно, потому что соединительные разъемы достаточно хрупкие. После того как шланг отсоединен, разъем нужно закрыть защитной крышкой, а сам шланг надежно прикрепить к стене. Он должен быть готов к использованию в случае, если придется быстро вернуться в шлюз, чтобы избежать гибели.

И вот пора выходить. Ну да. Дилемма квадратного астронавта и круглого отверстия, через которое ему нужно пройти. Мой выход не будет грациозным. Но в первую очередь я беспокоился о том, чтобы не улететь в космос, поэтому, как нас и учили, я привязал себя к Скотту, который закрепился на корпусе. В руке я держал трос, который мне нужно было прикрепить к рейке, установленной на боковой поверхности шаттла. Я опустил золотой смотровой щиток своего шлема, чтобы защитить глаза от солнечных лучей. Аккуратно и очень осторожно протиснул свое тело, одетое в скафандр и оттого грузное и квадратное, в отверстие шлюзовой камеры. Я по-прежнему нахожусь в брюхе чудовища — в грузовом отсеке, — но теперь мой скафандр превратился в мой личный космический корабль, защищающий мою жизнь. Когда я выплывал из грузового отсека, все мое сознание было сосредоточено на одной-единственной вещи: мне нужно было прикрепить свой фал к тросу, натянутому вдоль корпуса корабля. Я сцепил их и сообщил всем, что я надежно привязан. Теперь Скотт мог открепиться внутри и присоединиться ко мне снаружи. Пока я его ждал, я посмотрел себе за спину, чтобы проверить, не включил ли я случайно запасной источник кислорода. И в этот момент я увидел Вселенную. Масштаб поражал. Цвета тоже. Ошеломляло несоответствие: я внутри маленькой коробочки, здесь — как такое возможно?

Единственное, что я смог произнести, — «Вау!». Только вот так, растянуто: «Вввааааааууу!» При этом мои мысли бежали очень быстро. Я пытался понять и четко сформулировать для себя, что же я вижу, пытался найти аналогии этому неповторимому опыту. Я думаю, это похоже вот на что. Как будто ты полностью поглощен мойкой оконных стекол, а потом оборачиваешься через плечо и понимаешь, что ты висишь у стены Empire State Building[2], а внизу вокруг тебя растянулся оживленный Манхэттен. Конечно, я понимал, что отважился выйти в открытый космос, и тем не менее открывшийся вид глубоко поразил меня. В скафандре вы не осознаете вкус, запах, тактильные ощущения. Единственные звуки, которые вы слышите, — это звук вашего дыхания, ну и еще через наушники звук отдаленных голосов. Вы в изолированном пузыре, отрезаны от мира, и тут вы отрываетесь от своего задания, и Вселенная грубо отвешивает вам пощечину. Зрелище всепоглощающее, и никакое чувство не предупредило вас о том, что вы будете атакованы этой естественной красотой.

Или другая аналогия. Представьте, что вы сидите в своей гостиной и увлеченно читаете книгу и вдруг, случайно подняв глаза, обнаруживаете себя лицом к лицу с тигром. Никаких предупреждений, ни звука, ни запаха — просто откуда ни возьмись появляется этот дикий зверь. Вид, который открылся передо мной, имел что-то такое же нереальное и фантастическое, и у меня никак не получалось соотнести его с тем, как мгновение назад я скучно возился с замком своего троса. Конечно, я выглядывал из иллюминатора шаттла, чтобы увидеть мир, но только теперь понял, что в действительности я его не видел. Держась за корпус корабля, который движется вокруг Земли со скоростью 28 000 км/ч, я мог теперь по-настоящему увидеть изумительную красоту нашей планеты, бесконечное количество текстур и красок. А по другую сторону от меня — бадья черного бархата, до краев наполненная звездами. Бескрайнее и подавляющее зрительное погружение. Я мог бы наслаждаться им вечно, но тут Скотт выбрался из шлюзового люка и поплыл по направлению ко мне. Мы приступили к работе.

Спустя почти пять часов процесс установки продолжался нормально, хоть и медленно. Вдруг я понял, что внутри моего шлема летают капли воды. Работа в открытом космосе чрезвычайно трудна физически, и мы всегда пытались прихватить с собой в скафандр какой-нибудь еды — Fruit Roll-Up (жевательная конфета) или что-то похожее, чтобы можно было чем-нибудь подкрепиться. Однако мы так и не выяснили, как этой едой воспользоваться. Есть в скафандре было неудобно, и еда становилась скорее лишней помехой, нежели подмогой. Поэтому обычно у нас собой был лишь мешок с водой. Нужно было сжать зубами трубочку, чтобы открылся маленький клапан, затем можно было высасывать воду из мешка, по крайней мере теоретически. Мой мешок перестал работать, как только мы вышли в космос, и теперь, очевидно, он протекал. Отлично.

Я старался не обращать внимания на эти маленькие капли воды, парящие перед моим лицом, как вдруг мой левый глаз ужалила жгучая боль. Это было ужасно. Как будто здоровый осколок гравия разбил мой глаз. Инстинктивно я поднес руку к лицу, чтобы почесать глаз, и моя рука ударилась о смотровой щиток шлема. «Ты же в скафандре, болван!» — прошептал я сам себе. Я пытался часто моргать, чтобы удалить из глаза то, что туда попало, но жгучая боль не прекращалась. Я не мог держать глаз открытым дольше секунды и видел им все как в тумане.

Мы готовились ко многим случайностям во время работы в открытом космосе, но частичная слепота не входила в этот список. Так что же делать? Ладно, посмотрим: я затягиваю болты на манипуляторе Canadarm2 с помощью большого ручного шуруповерта. Мои ступни защелкнуты в специальные фиксирующие устройства, а мой трос надежно прикреплен к станции. Никакая опасность мне не угрожает. Все остальные мои органы чувств в порядке, и у меня все еще остается один зрячий глаз. Я решил продолжить работу и никому не сообщать о моей проблеме. Я перешел к следующему болту и начал закручивать его в нужное место. Мой левый глаз тем временем не просто жутко болел, но теперь еще был мокрым от слез.

Слезам нужна гравитация. На Земле небольшой канал над вашим глазом выделяет слезы, которые вымывают из него любой раздражитель, а затем стекают вниз по щеке, и слезный канал осушается, зато начинает течь из носа. Однако в условиях невесомости слезы не стекают вниз. Они стоят в вашем глазу, и, пока вы продолжаете плакать, размер шарика соленой жидкости все растет и растет, образуя дрожащую каплю на вашем глазном яблоке.

Теперь несколько слов об анатомии. Все мои предки были из северной Англии или южной Шотландии, и хотя йоркширцы и шотландцы славятся своей стойкостью и выносливостью, этого нельзя сказать об их носах. Вместо гордого, торчащего орлиного носа мне по наследству досталась гораздо более скромная переносица, которую растущий в моем левом глазу соляной шар из слез легко преодолел, как прорванную плотину, и затопил правый.