Соперница Аладдина. Шахразада - Шахразада

Кот согласно кивнул.

– Однако, уважаемый, появиться в своем истинном облике я не могу – твоя госпожа непременно примет меня за разбойника… или вора. А заранее раскрывать ей карты тоже нельзя, ибо она может спугнуть недостойного пришельца.

Кот вновь кивнул.

– Поэтому мне нужно стать чем-то в этом доме, чего уважаемая Сафият не боится.

Кот кивнул в третий раз – он видел, куда клонит гость, и теперь хотел лишь одного: чтобы тот назвал вещи своими именами.

– Вот почему я прошу у тебя разрешения на время вселиться в твое тело, стать другом твоей госпожи и ее советчиком.

Кот величественно пожал плечами.

– Я рад, что ты до этого додумался, маг. Не у многих достанет мужества просить о таком у нас, древних священных животных. Я позволяю тебе это.

Алим благодарно улыбнулся.

– Твое согласие делает мне честь, уважаемый…

– После поговорим о чести, – ворчливо ответил Улугбек и чуть нагнул голову. – Довольно болтать. Входи.

И Алим вошел в разум достойного животного, уместил в его теле свое невидимое тело, пошевелился, будто поправляя непривычное платье.

И широко зевнул, блеснув клыками, – через дворик бежала мышка. Миг – и лишь ее хвостик задергался в когтях.

«Отлично, мой друг, – ощутил Алим одобрение кота. – Ты будешь ловить мышей, а я буду их есть».

– В ужасе, в настоящем непритворном ужасе, умная дева, отпрянул Раймунд от страшной картины. Вокруг светилось ясное утро. Вдруг он увидел, как внизу промчалась на стройном коне смеющаяся прекрасная волшебница. Серебряные паутинки летели за ней вслед, от драгоценной астры на ее лбу падали длинные золотисто-зеленые лучи на луга.

Как безумный бросился Раймунд из сада за милым видением. Странные песни птицы вновь манили за собой. И чем дальше он шел, тем больше звучали в этой песне теплые голоса валторн, которые его когда-то околдовали. Погруженный в свои безумные видения, ушел бедный Раймунд за песней в лес, и больше его никто и никогда не видел…

Недис закончил рассказ. И только сейчас Сафият заметила, что он держит ее руки в своих, что покрывает их нежными поцелуями. Пергамент исписан лишь наполовину…

«Он околдовал меня! – с испугом подумала Сафият. – Я словно своими глазами видела печального рыцаря Убальдо, слышала нечеловечески прекрасное пение, волшебные ветры касались моей щеки…»

Иноземный гость расстегнул еще одну пуговицу на шелковом кафтане девушки.

– Чего ты боишься, красавица? Почему избегаешь моих объятий?

Сафият почувствовала, что не может ответить и слова. Не может потому, что страстно хочет объятий, объятий требовательных и нежных, поцелуев, заставляющих забыть не только о приличиях, но и о себе самой, близости, кружащей голову…

– Прекраснейшая, иди же ко мне…

И Сафият покорно подняла голову, отвечая на опытный поцелуй полуночного гостя. Губы его были холодны и тверды, а прикосновения не столько нежны, сколько властны.

«Да, о да! Мне не нужен другой – мне нужен только такой: мудрый, сильный и решительный… Любовник и наставник…»

О, тут Сафият, даже околдованная, ничуть не ошибалась. Ибо ее гость постиг науку колдовской страсти в совершенстве. Быть может, единственную из наук…

Сафият не заметила, как она вместе с гостем очутилась в опочивальне – голову кружили поцелуи, желания заставляли трепетать тело. А разум, похоже, спал – ибо не слышала она спасительного шепота внутреннего голоса, не видела вокруг ничего, кроме горящих желанием глаз прекрасного незнакомца.

Не отпуская стан девушки, Недис сбросил плащ, потом избавился от узкого черного кафтана, а потом и от просторной темно-синей шелковой рубахи. Пальцы девушки скользнули по его шее, по плечам, остановились на груди.

– Аллах всесильный, – прошептала Сафият. – Я видела столь совершенное тело только у борцов… Как ты прекрасен!

И Недис решил, что не будет учить азам Деву Пророчества, что опрокинет ее на самое дно бездны страсти, не боясь испугать или причинить боль.

«Глупая курица… Конечно, не видела. Такого тела не может сотворить природа – то лишь морок, наваждение. Но для тебя страсть будет не просто колдовской – она будет губительной. Ибо после меня ты не захочешь никого! Любой из тех, кто пожелает тебя, будет тебе отвратителен. А его прикосновения заставят тебя лишь содрогаться от ужаса!..»

И гость прильнул к шее девушки страстным поцелуем. То был ключ наваждения – теперь Сафият не избавится от морока до утра.

«Мой Недис в одежде был совсем невидным… Он должен ходить обнаженным… Как многого лишены мы, не видя истинной красы тех, с кем хотим разделить страсть!»

Девушка гладила могучие плечи, восхищаясь прекрасным телом, что пряталось за строгими одеяниями. Она любовалась телом гостя, наслаждалась его решительными прикосновениями. Она чувствовала, что голова от желания идет кругом. Девушка резко вздохнула, когда обнаженный Недис приблизился к ней. Сейчас Сафият возбуждало даже его мощное, шумное дыхание. Она любовалась мускулами плеч и плоскими мышцами живота. Не тело юного мальчика было перед ней, а тело бойца непобедимой гвардии.

Взгляд Сафият спустился к его чреслам.

– Если будешь так смотреть на меня, моя греза, то я не смогу угодить тебе так, как мне бы того хотелось, – шепотом проговорил он.

Сафият потупилась, хотя из-под ресниц продолжала любоваться своим гостем. Не смотреть на него было невозможно – он был великолепен. Недис опустился на ложе и потянул Сафият. Она опустилась рядом, и он провел ладонью по спине, помогая ей избавиться от свободной рубахи. «Куда же делась моя одежда?» – мелькнуло в затуманенном мозгу девушки.

Увы, ответа она бы дать не смогла – волны желания уже поглотили ее разум.

Гость провел ладонью по обнажившемуся плечу и едва не застонал сам: кожа была так нежна, что вожделение поглотило все иные желания, овладело им, заставило бешено биться сердце. От этой неопытной красавицы он завелся так, будто сам был неопытным мальчишкой и впервые увидел обнаженное женское тело. Черные, как вороново крыло, ресницы мягко легли на ее щеки. Волосы темным шелком разметались по ложу. Он даже испугался того вожделения, каким горел к ней, неизвестной. К той, которая вскоре исчезнет, оставив в памяти лишь эту мимолетную ночь.

Наклонившись, он страстно ее поцеловал, а пальцы легкими движениями коснулись гладкой кожи груди. Застонав, Сафият прижалась к его руке.

– О мой гость…

– О да, прекраснейшая. Наконец мы вместе… Я хочу сделать тебя счастливой. Пусть всего на миг…

– Мой прекрасный… – Сафият бархатно рассмеялась, а Недис поймал себя на том, что любуется длинной ее шеей и предвкушает, как вопьется более чем горячим поцелуем в соблазнительную впадинку у ключицы. – Не медли. Я вижу, что страсть затопила твой разум. Не бойся – я желаю тебя столь же сильно, сколь ты желаешь меня. Иначе зачем бы ты увлек меня в опочивальню?