📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгПриключениеСибирский аллюр - Константин Вронский

Сибирский аллюр - Константин Вронский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 55
Перейти на страницу:

Казачий пастырь вспомнил вдруг сказание попа строгановского о Лукоморье и захохотал, как леший в чащобе. Ермак взглянул с ужасом – не рехнулся ли часом поп?

– Ты что гогочешь, людей пугаешь? – строго спросил он.

– Вот оно, Лукоморье сказочное! Мангазея! Ага-гага! – сотрясаясь чревом, смеялся Кулаков.

На четвертый день – река становилась все уже и каменистей – они добрались до Уральских гор. Горы были и не так уж высоки, как думали они вначале, самые высокие и неприступные кряжи начинались южнее. Здесь же, в верховьях Чусовой вырастали из земли голые, причудливо изогнутые скалы. Непроходимая, каменная пустыня, по которой суждено им волочь ладьи…

Ермак, Машков, Марьянка, сотники во главе с Кольцом и священники склонились над картами, которыми снабдили их в путь Строгановы. Были эти карты составлены лучшими картографами, но все равно оказались слишком далеки от совершенства, как, впрочем, и любое знание на этой земле. Знали лишь одно – здесь вот и есть старый сибирский путь, многие годы назад протоптанный монахами да охотниками, дорога Серебрянка. Тропа просто, окруженная скалами со всех сторон, ведущая по узкому ущелью… дорога на север, к скалистым воротам на бескрайние просторы Мангазеи. И весь этот путь им предстояло проделать с ладьями на плечах!

В тот вечер, когда Ермакова ватага разбивала лагерь, больше напоминающий маленький укрепленный городок, Иван Машков повстречался с Александром Григорьевичем Лупиным. Оба тащили к лагерю по огромному камню на плечах, кряхтя под тяжестью своей ноши.

– Скажи-ка, старик! – прохрипел Машков, останавливаясь, чтобы передохнуть немного. – А не батька ли ты «Борьки» нашего?

– Ну, предположим, батька, – отвел глаза в сторону Лупин и тоже остановился.

– Так я и думал! Он всегда рядом с тобой крутится. Я как-то раз за вами прокрался да разговор ваш подслушал. Ревновал, честно говоря. И что я слышу? «Папенька», – говорит она. Нет, это, конечно, еще ничего не значит, меня она вообще стариком кликает, меня, молодого совсем мужика… Но меня успокаивает то, что ты – отец ей.

– А ты – полюбовничек, – хмыкнул Лупин. Тяжко дались ему слова эти.

– Да если бы! – тоскливо вздохнул Машков, присаживаясь на камень. – Давай поговорим, батя. У тебя не дочка, а кремень! Я уж совсем отчаялся.

Они сидели на камнях, смахивая пот с лица и хрипло дыша.

– Нам друг друга держаться надобно, старик, – произнес, наконец, Машков. – Я люблю твою Марьянку. Боюсь я, что убить ее в Сибири этой могут.

Стемнело, над Каменным Поясом низко висело небо, беременное облаками, каменистая земля погрузилась в темень непроглядную. Вдалеке, там, где разбили казаки лагерь, горели костры, шумели люди, но здесь, где устроились на привал Лупин с Машковым, царила тишина. Их не было видно из лагеря, они правильно выбрали место для разговора и размышлений.

Марьянка быстро заметила отсутствие Машкова и бросилась на поиски. От нее-то за скалами разве скроешься…

– Я люблю Марьянку, – повторил Машков. – И мне нет нужды спрашивать, любишь ли ты, отец, дочь свою родную. Возвращайся домой, батя, и ее с собой увози. Вот и все. Мы должны спасти ее.

– Ее спасешь, как же! – передернул Лупин плечами. – Как будто это просто! Ты-то сам сможешь ее назад, к дому родному, повернуть?

– Но ты ж отец.

– А любит она тебя!

– Сложно все как, – Машков вздохнул тяжко, выудил из-за пазухи краюху хлеба и поделил ее со стариком. – Нужно усыпить ее. Ты останешься с ней, а когда она проснется, мы будем уже далеко…

– Тю! Да она ж за вами вслед отправится, словно волчица по следу, – Лупин стряхнул в ладонь крошки с бороды и отправил их в рот. – Любит она тебя, ладно. Но ведь любит-то куда больше, чем среди нормальных людей принято. Почему? Да кабы знать. Бабью душу разве поймет кто?

– А ведет себя со мной, словно я пес шелудивый, – Машков устроился на камне поудобнее, вглядываясь в ночное небо. – Батя, ты-то сам кем меня считаешь?

– Я что, сказать должен? – осторожно отозвался Лупин.

– Я ведь Марьянке жизнь спас.

– И за это тебя обнять бы стоило! Но скольких ты баб до нее снасильничал и жизни лишил?

– Да никого!

– А ведь врешь, поди, Иван!

– Ей-богу, я никогда не убивал женщин! От любви бабы не умирают!

– То, что вы, казаки, любовью зовете, убийство сущее! – спокойно отрезал Лупин.

– Но я не такой, батя! В бою… да, как не убить, иначе ведь меня порешат. Но, покоряя баб, клянусь, старик, я с ними, как с горлинками обращался!

– Горлинкам тоже шеи сворачивают! – набрался смелости Лупин.

– Но не Машков! Эх, Лександра Григорьевич… – Иван вздохнул и принялся за еду. – Я ведь когда бабу обнимаю, сам нежности своей стыжусь. Но что толку о прошлом вспоминать, когда Марьянка рядом. Нельзя ей в Сибирь.

Они еще долго обсуждали беду свою и даже не заметили, как за ближний валун прокралась Марьяна. Девушка даже шелохнуться боялась, слушая их беседу. А они поднялись, взвалили камни на плечи и понесли к лагерю. В том месте Ермак удумал маленький городок поставить, чтобы было где при случае от басурман простому люду отсидеться. Марьянка поднялась и не спеша вернулась в лагерь.

Села у костра рядом с Ермаком.

– Мне кажется, Машков завидует! – внезапно заявила она.

Ермак вздрогнул. Не больно-то приятно выслушивать такое про верного своего товарища.

– Да чему? – спросил он. В уголках рта и в бороде скопились хлебные крошки.

– С тех пор как ты меня посыльным назначил, он на меня иногда так поглядывает, словно прирезать хочет.

– Да он тебя ни в жизнь в обиду не даст, – хмыкнул Ермак.

– Правда? – Марьянка удивленно уставилась на Ермака. А в голову ударило жаром. От костра, верно…

– Сам сказал! «Мне этого огольца в Новом Опочкове бросить надо было! Ей-богу, забот с ним невпроворот!» А я ему на это в ответ: «Да у огольца мозгов в три раза больше, чем у тебя. Вот что тебя, Ваня, бесит!» И лучший мой сотоварищ Машков мне как скажет: «Эх, если б этот оголец девкой был, я б за него жизнь отдал!»

Ермак покосился на озадаченного «Борьку» и весело загоготал.

– Не завидует он тебе, Борька. Просто погляди на себя! Хорош ты настолько, засранец, что в один из дней позабудет Ванька, что парень ты! Но да не боись. Доберемся до Туры и Тобола, найдем для него татарочку. Это снадобье мигом его от дури излечит…

– Уж точно, Ермак Тимофеевич!

И с задумчивым видом Марьянка потянулась к плошке с едой. Ишь ты, татарочку найдут… посмотрим еще!

«И почему только я люблю его, почему? Такого негодяя, такого… бабника-охальника? Почему?»

На третий день после того, как они покинули Чусовую и ступили на старый Сибирский путь, на эту тропу в преисподнюю, по которой, согласно легендам, до сей поры только монахи и хаживали, ватага увидела речонку Шаравлю. А вокруг нее – каменистую пустыню, да парочку безобидных вогулов, жилье которых тут же пожгли, а баб вдосталь наваляли. После отдыха ватага тронулась дальше.

1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 55
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?