Черная книга - Иэн Рэнкин

Она откинулась к спинке кресла. К нижней губе у нее прилипли крошки.

— И все?

Она кивнула:

— Сущая ерунда. По крайней мере, теперь, когда столько лет прошло. Но этого оказалось достаточно. Оба они были слишком упрямы, чтобы взять да помириться.

— И вы хотели меня увидеть, чтобы сообщить об этом?

— Отчасти да. Но еще я хотела дать тебе кое-что.

Она медленно поднялась с кресла, держась за ходунок, потом двинулась к камину. Ребус привстал, собираясь помочь, но она обошлась без него. Найдя нужную фотографию, она дала ее ему. Он посмотрел на снимок. На полувыцветшей черно-белой фотографии стояли двое ухмылявшихся мальчишек, одетых явно не для великосветского приема. Стояли в обнимку, голова к голове. Лучшие друзья. Больше того — братья.

— Понимаешь, эту он оставил. Он мне сказал, что выбросил все фотографии с твоим отцом. Но когда мы разбирали его вещи, я нашла ее в коробке из-под обуви. Я подумала, пусть будет у тебя, Джок.

— Не Джок — Джон, — сказал Ребус, у которого повлажнели глаза.

— Конечно, Джон, — сказала его тетушка. — Конечно.

Утром того же дня Майкл Ребус спал в своей кладовке, не ведая, что пропускает один из самых своих любимых фильмов — «Двойную страховку»[26]по второму каналу Би-би-си. В обед он сходил в паб пропустить стаканчик — в одиночестве. Студенты не присоединились. Разбрелись кто по магазинам, кто в прачечную, кто домой на выходные повидаться с родителями и друзьями. Поэтому Майкл выпил всего две порции лагера с лимонадной верхушкой и вернулся в квартиру, где благополучно уснул перед телевизором.

Он в последнее время все чаще думал о Джоне. Майкл понимал, что его присутствие здесь создает проблемы для старшего брата, но он и не собирался застревать у Джона надолго. Он уже звонил Крисси. Она с детьми все еще жила в Керколди. Она не хотела иметь с ним ничего общего после его ареста, и больше всего ее вывело из себя то, что его собственный брат дал против него показания. Но Майкл Джона не винил. У Джона свои принципы. И, кроме того, часть его показаний — Майкл был в этом уверен — свидетельствовала, скорее, в пользу брата.

Теперь Крисси хотя бы снова с ним разговаривала. Из тюрьмы он ей писал. Потом писал из Лондона, не зная, получила ли она хоть одно из его писем. Но она их все получила. Так она сказала, когда они разговаривали по телефону. И бойфренда у нее нет, и с детьми все в порядке, и не хочет ли он их увидеть?

— Я хочу увидеть тебя, — сказал он. И прозвучало это вроде бы искренне.

Он мечтал о ней, когда раздался звонок в дверь. Да… о ней и немного о студенточке Гейл, если честно.

Он поднялся. Звонок звонил настойчиво.

Ему понадобилась секунда, чтобы отодвинуть защелку, и тут для него все кончилось.

«Хиберниан» опять проиграл, и на обратном пути Шивон Кларк больше молчала, что вполне устраивало Ребуса. Ему нужно было подумать, и на сей раз не о работе. Он и без того слишком много думал о работе, отдавал себя ей так, как не отдавал ни одному человеку. Ни бывшей жене, ни дочери, ни Пейшенс, ни Майклу.

Когда Ребус только пришел в полицию, он был не по возрасту усталым и циничным. Потом он наблюдал за молодежью вроде Холмса и Кларк, видел, как система и предвзятое отношение общества коверкают их лучшие намерения. Иной раз казалось, что лучше уж ставить кресты на дверях заболевших чумой, чем работать в полиции.

— Расскажите, о чем задумались. Дам пенни, — сказала Шивон Кларк.

— Не разбрасывайся деньгами.

— Почему нет? Прикиньте, сколько я сегодня разбросала.

Ребус улыбнулся ее словам.

— Да, — сказал он, — я все время забываю, что всегда находится кто-то, кому еще хуже, чем тебе… Если только ты не болельщик «Хиба».

— Не троньте мою любимую мозоль!

Шивон Кларк потянулась к ручке приемника и попыталась найти станцию, по которой не передавали бы результаты сегодняшних матчей.

Ребус, исполненный лучших намерений, открыл дверь в свою квартиру и тут же понял, что дома никого нет. Что ж, вечер субботний, оно и понятно. Но телевизор-то хотя бы могли выключить.

Он прошел в кладовку и положил старую фотографию на незастланную кровать Майкла. В кладовке немного пахло духами, и это напомнило Ребусу о Пейшенс. Ему не хватало ее, но он не хотел себе в этом признаваться. Едва только начав встречаться, они сошлись на том, что в их возрасте рассчитывать на «любовь» не приходится. Но что они оба готовы к радостям секса. Потом, когда Ребус переехал к ней, они поговорили еще раз. Они условились, что его переезд не накладывает на них обоих никаких особых обязательств, — просто им так удобнее. Да, но, когда Ребус сдал свою квартиру в аренду… тут уже обязательства появились: обязательство спать на диване, если Пейшенс выкинет его за дверь.

На диване он сейчас и лежал, прекрасно сознавая, что захватил главное общественное пространство в квартире. При нем студенты сразу ретировались в кухню, закрывали дверь и говорили шепотом. Ребус их не винил. Тут творился сплошной кавардак, и он сам его и учинил. Его раскрытый чемодан лежал на полу у окна, из него торчали носки и галстуки. Сумку он сунул за диван. Два костюма висели на прибитой к стене рейке рядом с кладовкой, частично закрывая собой какой-то безумный «психоделический» постер, от которого у Ребуса болели глаза. В комнатах стоял какой-то звериный запах от недостатка воздуха. Но этот запах как нельзя лучше подходил к его квартире. В конечном счете это его берлога.

Он снял телефонную трубку и позвонил Пейшенс. В трубке раздался ее записанный на автоответчик голос. Она наговорила новый текст:

«Я еду с Дженни и Сьюзен к их матери. Сообщение можно оставить после сигнала».

Ребус сразу же подумал, что Пейшенс совершила большую глупость. Выслушав это послание, звонивший — любой звонивший — узнавал, что ее нет дома. Ребус знал, что грабители часто сначала звонят в квартиру, которую собираются обворовать. Они иногда берут номера телефонов наобум в телефонной книге, а потом звонят и выясняют, где никто не подходит, где включен автоответчик.

Он прикинул: если она уехала к сестре, то не вернется до завтрашнего вечера. В лучшем случае. А то может остаться и до понедельника.

— Привет, Пейшенс, — сказал он на автоответчик. — Это я. Я готов поговорить, когда будешь ты сама готова. Мне… не хватает тебя. Пока.

Так, значит, девчонки уехали. Может, теперь все наладится. Уехала озабоченная Сьюзен, уехала тихоня Дженни. Не они были причиной ссоры между Ребусом и Пейшенс, но могли послужить катализатором. Определенно послужили.

Он приготовил себе чашку кофезаменителя, все время думая, не спуститься ли ему в ночной магазин на углу Марчмонт-роуд. Но там кофе был дорогой. В конце концов, сойдет и заменитель.