Кровь и золото - Энн Райс

Я постарался как можно надежнее запереть свой разум и снапускным выражением строгости на лице принялся размышлять, стоит ли открыватьгостям правду и насколько я могу быть с ними откровенным.

– Да, я поехал в Египет, – после небольшой паузыответил я. – Поехал, чтобы отыскать источник огня, уничтожившего богов всеверных землях.

– И как? Нашел что-нибудь? – напряженным тономпоинтересовался Маэл.

Я перевел взгляд на Авикуса и увидел, что тот тоже снетерпением ожидает моего ответа.

– Ничего я не нашел, – отвечал я. – Ничего, кромеобгоревших богов, размышляющих над той же загадкой. Услышал древнее предание оДоброй Матери. И все. Добавить мне нечего.

Поверили ли они мне? Я не мог понять. Каждый, казалось,хранил в душе какую-то тайну и давным-давно решил для себя проблему выбора.

Я заметил, что Авикус чуть-чуть волнуется за своегоспутника.

Маэл медленно поднял глаза и гневно произнес:

– Глаза бы мои тебя не видели! Лучше бы мне никогда невстретить тебя, мерзкий римлянин, сладкоречивый богач, купающийся в роскоши.

Он обвел взглядом картины, кушетки, столы, мраморный пол.

– О чем ты?

Несмотря на все мое презрение, я искренне пытался понятьего, но ненависть застилала мне глаза.

– Когда я взял тебя в плен, – снова заговорилМаэл, – когда я старался научить тебя нашим стихам и песням, ты хотел меняподкупить. Что, забыл? Ты говорил о красивой вилле на берегу Неаполитанскогозалива. Обещал отвезти меня туда, если я помогу тебе бежать. Помнишь своипоганые речи?

– Помню, – холодно ответил я. – Но что в томудивительного? Ты же силой увез меня в свои леса, к друидам, и держал там вплену! А если бы ты дал мне возможность вернуться в родные края, я отвез бытебя в дом на берегу Неаполитанского залива и заплатил бы выкуп. Семьязаплатила бы. Впрочем, какой смысл обсуждать все это теперь? Глупо!

Я покачал головой, чувствуя, что чересчур взвинчен. Мневдруг захотелось вновь оказаться в одиночестве. «Скорее бы в комнате воцариласьпривычная тишина! – мелькнула в голове мысль. – Зачем мне этапарочка?»

Но тот, кого звали Авикус, безмолвно, одними лишь глазами ивыражением лица, молил меня потерпеть еще немного.

Кто же он все-таки – этот странный вампир? Я снова терялся вдогадках.

– Пожалуйста, успокойся, – уже вслух обратился ко мнеАвикус. – В его мучениях виноват только я.

– Нет, – поспешно возразил Маэл, бросая мимолетный взглядна своего спутника. – Неправда.

– Правда. Истинная правда. Твои мучения начались с той самойночи, когда я передал тебе Темную Кровь. Найди же наконец в себе силы решить,остаешься ли ты со мной или уходишь. Так дальше продолжаться не может.

Авикус чуть подался вперед и положил ладонь на руку Маэла.

– Ты встретился с нашим странным соплеменником – Мариусом,ты рассказал ему о последних годах своего служения старым богам и о том, какутратил веру, и тем самым облегчил свои страдания. Но не стоит совершать новыеглупости. Ты не должен ненавидеть Мариуса, обвиняя его в том, что произошло. Онбыл вправе искать свободы. А что до нашей прежней веры... Она умерла. Ееуничтожил Великий Огонь – и здесь ничего уже не поделаешь.

Маэл выглядел чрезвычайно удрученным.

А я тем временем размышлял, и мое сердце билось все чаще,пытаясь поспеть за рассудком.

«У меня в гостях двое бессмертных, но мы не можем предложитьдруг другу ни утешения, ни дружбы. Можем только наговорить гадостей иразойтись. И я опять окажусь в одиночестве. Останусь гордым Мариусом, которыйпокинул Пандору. Буду сидеть в красивом доме и наслаждаться изысканнойобстановкой – один, всегда один...»

Авикус не сводил с меня пристального взгляда, явно стараясьпроникнуть в мой разум. Но, несмотря на поразительную силу Мысленного дара, онне смог прочесть мои мысли.

– Почему вы живете как бродяги?

– Потому что не можем иначе, – ответил Авикус. –Мы никогда не пробовали жить по-другому. Мы сторонимся общества смертных иприближаемся к ним только в часы охоты. Мы боимся, что нас обнаружат. Боимсяогня.

Я кивнул.

– А в чем вы нуждаетесь, кроме крови? К чему стремитесь?

На лицо Авикуса набежала мрачная тень. Он страдал от боли,но всеми силами старался скрыть свои мучения – а может быть, заставить больуйти.

– Похоже, мы не хотим ничего больше, – ответилон. – И ни к чему не стремимся. Просто потому, что слишком мало знаем.

– Хотите остаться со мной? – спросил я. – Имногому научиться? – Я понимал, что мой вопрос прозвучал самонадеянно идерзко. Но сказанного не воротишь, и потому я продолжил: – Вы увидите римскиехрамы: огромные сооружения, дворцы, в сравнении с которыми моя вилла покажетсявесьма скромным жилищем. Я могу показать, как держаться в тени, чтобы смертныевас не заметили; как быстро и бесшумно взбираться по стенам; как обойти весьгород по крышам, ни разу не коснувшись земли.

Авикус пришел в изумление и бросил взгляд на Маэла.

Тот сидел сгорбившись, не говоря ни слова. Потом выпрямилсяи негромко, без прежнего напора, продолжил обвинительную речь:

– Если бы ты не рассказывал мне про всякие чудеса, я был бысильнее. А теперь ты снова предлагаешь нам вкусить тех же удовольствий –сладкой жизни римлянина?

– Мне больше нечего предложить, – ответил я. –Впрочем, решать тебе. Поступай как знаешь.

Маэл покачал головой и заговорил снова, хотя трудно судить,кому он на этот раз пытался что-то объяснить – мне или в большей степени себесамому:

– Когда стало ясно, что ты не вернешься, выбрали меня. Ядолжен был стать новым богом. Но прежде всего следовало найти Бога Рощи, непогибшего в Великом Огне. Ведь мы по глупости уничтожили нашего доброго бога!Того, кто передал тебе силу.

Я сделал жест, означавший: да, действительно очень обидно.

– Мы бросились на поиски и известили о случившемся всех,кого могли, – продолжал Маэл. – Наконец пришел ответ из Британии. Тамвыжил один бог, очень древний, очень сильный.

Я взглянул на Авикуса, но в его лице ничто не дрогнуло.

– Однако нас предупредили, что обращаться к нему не следует,и советовали вообще отказаться от задуманного. Послания сбили нас с толку, но вконце концов мы решили, что стоит все-таки попытаться.