Сонная реальность - Виталий Вавикин

Аника осторожно протянула руку и прикоснулась к борту судна. Поверхность была холодной и шероховатой наощупь.

– Забавно, правда? – спросила Аника. – Мой далекий предок плыл на эти острова, чтобы спастись. Мог ли он представить, что сменится восемнадцать поколений, и его родственник будет бежать с этого острова, спасая себе жизнь?

Она повернулась, бросила на чернокожего друга короткий взгляд и стала продвигаться дальше, вверх по каменистой тропе вдоль океанского лайнера «Морской оазис», чтобы увидеть других мамонтов прошлого. Их скелеты, остовы. Десятки, а может быть, и сотни судов. Огромные и величественные, крошечные и сгорблены от чувства собственной никчемности. Пассажирские и военные. Целые, словно из музея, и разбитые, со вспоротым камнями брюхом. И еще эта тишина! Аника поежилась.

Луд Ваом провел ее через весь остров. Сомнений не было – он уже бывал здесь когда-то, знал эти тропы и уверенно ориентировался среди выпотрошенных внутренностей стальных исполинов. Когда они выходили к берегу, Аника увидела белый парус. Самой шхуны не было видно из-за высокого берега, но Луд Ваом вел их именно туда – к вгрызшейся в каменистый берег естественной бухте. Мачта у шхуны была одна. Косой парус вздрагивал на ветру. Аника слышала скрип железной мачты и… слышала голоса. На борту находились три человека – широкоплечий среднего роста мужчина и пара подростков. Они увидели Анику и замерли, затем увидели ее чернокожего спутника и расплылись в широкой добродушной улыбке.

– Боюсь, сегодня не удастся порыбачить, – сказал им Луд Ваом. – По крайней мере, не на этом судне.

Он велел Анике остаться на берегу, а сам забрался на борт. Аника не слышала, о чем он разговаривает с отцом семейства. Подростки держались в стороне от взрослых, наблюдая за Аникой. Их взгляд смущал. Они явно были обижены, что из-за Аники лишились рыбалки. Один из них взял охапку удочек, другой собрал рыболовные снасти. Они спустились на берег, хмуро прошли мимо Аники. Их отец и Луд Ваом обменялись рукопожатиями. Крепкий на вид мужчина взвалил на плечи рюкзак и спрыгнул на берег. Аника отошла в сторону, уступая ему дорогу. Мужчина широко улыбнулся. Лицо у него было круглое, розовощекое. Аника не знала, сказал ли ему Луд Ваом о том, кто она, но предпочла не смотреть в голубые глаза незнакомца. Да и эта открытая улыбка начинала смущать. Что-то в ней было недоброго. Наивного, но недоброго.

Аника представила, как этот человек ловит рыбу. Как улыбка растягивает его губы. Толстые неуклюжие пальцы держат рыболовный крючок, насаживая на него извивающегося червяка. И улыбка становится шире. Он забрасывает удочку и поворачивается к своим сыновьям, подавая пример. А где-то там, под голубой, искрящейся в солнечных лучах гладью, рыба уже заглатывает наживку. И улыбка на круглолицем лице становится шире…

– Давай руку! – услышала Аника далекий голос Луда Ваома.

Свесившись, он предлагал ей помощь в подъеме. Аника взяла его за руку и неловко забралась на борт. Это была старая шхуна, которую восстанавливали не один год. Хотя самым нереальным Анике казался белый парус. «Если бы у клонов не было собственного сознания, кроме заложенных программ, разве они стали бы реставрировать этот корабль?» – подумала она, не в силах оторвать взгляд от паруса. Затем вдруг поняла, что именно на этой шхуне ей придется пересечь океан, чтобы вернуться домой.

«Нет, я не смогу», – подумала Аника, словно только сейчас вернулась в реальность. Очарование острова, где были похоронены десятки кораблей, рухнуло. Белый парус перестал гипнотизировать. Аника повернулась к Луду Ваому и заглянула ему в глаза. «Он не может так поступить со мной, – думала она. – Я же не знаю, как управлять этой штукой».

– Ты… – Аника отчаянно пыталась подобрать нужные слова, чувствуя, как тает призрачная надежда убраться с островов. – Ты понимаешь, что я не смогу управлять этим кораблем сама? – спросила Аника.

– Это несложно…

– Здесь парус! – Аника вздрогнула, услышав усталый смех друга.

Он отвел ее в моторный отсек и показал установленный дизельный двигатель. Аника кивнула, хотя понятия не имела, как это все работает. В рубке оказалось чуть проще, особенно подкупала уверенность Луда Ваома, но…

– Наверное, глупо просить помощи у человека, который несколько часов назад пытался убить тебя, но… – Аника заглянула чернокожему гиганту в глаза. – Я понимаю, что у тебя здесь семья, своя жизнь…

– Ты справишься, – заверил ее Луд Ваом.

– Просить тебя поплыть со мной бессмысленно?

– Я – клон. Мое место здесь. А ты – человек. Твой мир там, за океаном.

Он помог ей убрать парус, вывел шхуну из естественной бухты острова, миновав опасный коралловый риф, и, прыгнув за борт, поплыл назад. Прощания не было. Аника осталась одна. В каком-то онемении она стояла на корме шхуны и смотрела, как, рассекая океанскую гладь, Ваом плывет к острову. Выбравшись на камни, он обернулся. Начинался рассвет, и Ваом увидел Анику. Он долго смотрел на нее, затем развернулся и скрылся за остовом разбившегося много веков назад военного корабля.

Аника прошла в рубку. Океан ждал ее. В лучах рассвета он выглядел не то синим, не то темно-зеленым. Аника вспомнила фотографию своей далекой родственницы Марты Коен, которая была сделана еще до начала Возрождения. Фотография хранилась в архиве Первой колонии. На фотографии Марта Коен была молодой и решительной. Аника попыталась представить, как эта женщина спустя год окажется одна с грудным ребенком на руках в мертвой столице Кении.

Вокруг тишина и разложение. Погибли люди, погибли домашние животные. И нет уверенности, что уцелел хоть кто-то еще. Лишь мухи жужжат, облюбовывая гниющее мясо мертвецов. А ребенок на руках – такой невинный и незащищенный – плачет и просит еды.

«Вот это действительно страшно, – подумала Аника, – а океан… Океан лишь трудность, с которой можно справиться». Тем более что она знала, что где-то там, за далеким горизонтом, есть земля и люди, есть те, кто ей дорог. У Марты Коен не было этого знания. Ни у кого из выживших не было. В первые месяцы они могли лишь надеяться день за днем, чувствуя, как надежда утекает капля за каплей. И с каждым новым городом, с каждым новым мертвецом на безлюдной дороге надежды становилось все меньше. Одиночество и отчаяние становились невыносимы… Но даже тогда люди продолжали верить. Они шли наудачу, шли вперед, не зная, выживут они или это просто отсрочка…

Аника еще раз обернулась, но остров погибших кораблей уже скрылся за горизонтом. Вокруг был океан. Оставалось держаться установленного Ваомом курса и надеяться, что шторм не отправит ее ко дну.

Пресса. Анике показалось, что эти стервятники появились на причале раньше, чем она успела пришвартоваться. Сколько дней она была в море? Девять? Двенадцать? Аника перестала считать на четвертом. Какой смысл замечать прожитый день, похожий как две капли воды с предыдущим? Анике казалось, что все вокруг замерло, сжалось.

Весь мир превратился в океан, и она на своей шхуне стала его центром. Иногда за бортом, сверкая на солнце серебристой чешуей, появлялись косяки рыб, названий которых Аника не знала. Иногда она видела дельфинов. Как-то раз появилась акула. Приготовленная рыбаками-клонами наживка испортилась, и Аника выбросила клонированное мясо за борт. Кровавое пятно расползлось вдоль борта. Спустя несколько секунд появилась акула. Она показалась на поверхности так неожиданно, что Аника, засмотревшись, как расползается по воде кровавое пятно, вскрикнула.