Столкновение. Откровенная история Виталия Калоева - Каспари Ксения

– Эта катастрофа рано или поздно должна была произойти. – Пилот немецких авиалиний Петер Раймер посещал Виталия в тюрьме каждый раз, когда ему выпадал рейс в Цюрих.

До 1993 года он жил в Уфе и летал в «Башкирских авиалиниях». Лично знал многих из экипажа разбившегося над Боденским озером самолета, в том числе командира Александра Гросса.

– Швейцарская диспетчерская служба работала отвратительно. У меня и моих коллег было несколько случаев, когда столкновения едва удавалось избежать. Если конкретные примеры приводить: незадолго до авиакатастрофы в Юберлингене я вылетал во Франкфурт из Фридрихсхафена, аэропорт которого также обслуживают швейцарские диспетчеры. Набрали только высоту, диспетчер мне говорит: у вас там борт по пересекающемуся курсу, слева от вас. Я ему говорю: «Я лечу по приборам». Если пилоты летят по визуальной ориентации, они сами смотрят вертикаль-горизонталь и принимают решение. А когда самолет идет по приборам, задача диспетчера – управлять воздушным движением. «Дай команду, какой эшелон занять!» Но команды так и не последовало, и самолеты настолько сблизились, что мне пришлось отворачивать, чтобы не допустить столкновения. И на посадке в Цюрихе была ситуация, когда разрешили садиться, а там другой самолет взлетал.

Швейцария – родимое пятно на теле Европы, страна, которую пролетаешь за 6-7 минут. Было бы гораздо проще всем, согласись они войти в Евроконтроль, чтобы хотя бы верхнее воздушное пространство контролировалось единой диспетчерской службой. Однако это деньги и политика: «Мы независимое государство, мы будем сами управлять своим воздушным пространством». В итоге это создает никому не нужные риски: переключиться за несколько минут на разные частоты, передать всю информацию о борте. Лишняя работа для пилотов и диспетчеров. А ведь небо там загруженное: все курортные маршруты на Майорку, Тенерифе через них проходят.

Те несколько минут, что летишь над Швейцарией, не стоят такой суеты. Я там часто летаю, и, окажись я в такой ситуации, как пилоты Ту-154, я бы, конечно, не стал слушать диспетчера. Я бы выполнил команду TCAS. Но тогда не было четких инструкций, что делать в такой ситуации, когда команды диспетчера и TCAS не совпадают. Для российских летчиков с советской школой диспетчер – «царь и бог», его команды должны выполняться беспрекословно. И ребята послушали диспетчера. Это было их ошибкой. Западный летчик так бы не поступил, и пилот Боинга, с которым столкнулся Ту-154, как раз выполнял команду TСAS.

Теперь в инструкциях четко прописано, что в случае возникновения конфликтной ситуации пилот должен продублировать диспетчеру команду системы сближения: «TCAS climbe» («набрать высоту») или «TCAS descend» («снизиться»), а когда ситуация разрешится, сообщить: «conflict clean» («конфликт разрешен»).

На мой взгляд, главный виновник катастрофы – Алан Россье. Он, как первый руководитель, отвечал за все, что происходит в компании. А диспетчеры были поставлены в такие условия, когда не ошибиться было очень сложно.

– Урайшум хорш! – выкрикнул он, что значит «доброе утро» на осетинском, и в шумном до этого зале на мгновение повисла тишина, а потом раздались аплодисменты.

– Это правда, что у вас распространена кровная месть?

– Нет. Мы осетины, но мы граждане России и давно живем по законам Российской Федерации.

– Осетия в составе России с 1991 года?

– Осетия в составе Российской империи со времен Екатерины Второй, – усмехнулся Виталий.

– Осетины – мусульмане?

– Нет, осетины – православные христиане.

– Из материалов дела мы узнали, что это письмо настолько возмутило вас, что вы стали ломать дома мебель. Это так?

– А как еще я должен был реагировать на предложение продать своих детей?

– Что вы имеете в виду?

– Они потребовали от меня, чтобы я отказался от своей семьи. Они хотели на этом заработать.

– Речь шла лишь о том, чтобы вы отказались от претензии к компании «Скайгайд» и приняли компенсацию.

– Это мародерство.

– В чем здесь мародерство?

– Это попытка решить финансовые проблемы компании за счет моих мертвых детей. Они не просто попытались откупиться, они хотели, чтобы мы отказались от всех претензий ко всем возможным виновникам катастрофы, чтобы потом самим предъявить им претензии. Пока я не получил это письмо, я искренне думал, что надо дождаться конца расследования. Но получив его, я понял, что моих детей просто не считают за людей.