Эвервилль - Клайв Баркер

— С чем? — поинтересовалась она.

— С чем? С чем? — передразнил он, перебираясь в изножье кровати. — Я тебе что, психоаналитик? Сама пони май.

— А если тут нечего понимать? — возразила она.

— Какая чушь, — отозвался он. — Ты боишься вовсе не потому, что нечего понимать. Ты боишься понять так много, что сойдешь с ума.

Он пошел по постели и встал над ней, растопырив лапы, нос к носу.

— Знаете, мисс Бомбек? А ведь вы уже рехнулись! Чего вам терять?

Тесла не помнила, нашла ли тогда достойный ответ или попросту промолчала. Скорее всего, второе. Потом каждый раз она пасовала, услышав этот вопрос. Но так или иначе рыжий пес заронил идею. Месяц проходил за месяцем, к Тесле постепенно возвращался рассудок, и через некоторое время, раскрыв перед собой карту или взглянув на дорожный знак, она уже и сама думала: может, именно сейчас и нужно это сделать. Нужно ехать в Гроув.

Но как только она собиралась повернуть, раздавался еще один голос — голос, живший в ее черепе все эти пять лет.

Его звали Рауль, и родился он обезьяной. Правда, обезьяной он пробыл недолго. В четыре года с помощью таинственной жидкости, которую ее создатель назвал «1гунций», то есть «посланник», Рауль сделался человеком. Ученый, создавший нунций, действовал на стыке двух дисциплин — биогенетики и алхимии. Жидкость имела свойство изменять человеческую природу, высвобождая заложенные в ней свойства; она преобразовывала всех, кого касалась, в том числе и (от части) Теслу. Это вещество пробудило две противоборствующие силы, некогда и превратившие Паломо-Гроув в поле битвы.

Одной из сил стал создатель нунция — мечтатель, фантазер и любитель мескалина по имени Флетчер. Под действием созданного вещества он вышел за пределы собственного тела, превратившись в сгусток энергии. Другая сила — бывший покровитель Флетчера Рэндольф Яффе, финансировавший его исследования, чтобы, изменив состояние духа и плоти, достичь божественной жизни. Однако прикосновение нунция открыло в нем отнюдь не божественное начало, а одну лишь безудержную жажду власти, которая постепенно захватила все его существо, сокрушая душу. К тому времени, когда Яффе одолел Флетчера (попутно уничтожив Паломо-Гроув), дух его ослаб до такой степени, что он не смог воспользоваться плодами победы. Он расплатился за все: потерял рассудок, а в скором времени и жизнь.

Поэтому не удивительно, что Рауль отчаянно протестовал против ее решения возвратиться в Гроув.

— Ненавижу Калифорнию, — без конца твердил он. — Не хочу туда, никогда, ни за что.

Тесла не собиралась с ним воевать. Она полностью контролировала свое тело, так что могла бы спокойно повернуть на запад, и Рауль не сумел бы ей помешать. Но он столько раз помогал Тесле в страшное время сразу после гибели Гроува, что она совсем не хотела портить отношения с ним; к тому же она не сомневалась, что ужасные события еще не кончились.

Парадокс ситуации заключался в том, что здравость ее рассудка, пусть и неустойчивую, поддерживало то, что обычно сводит людей с ума (эти голоса в голове). Она никогда не забывала об этом, как и о том, что ее «постоялец», всегда тщательно соблюдавший границы между нею и собой и не влезавший в ее мысли, бывал и сам подвержен нервным срывам. Порой Тесле приходилось его утешать. Не раз она просыпалась по ночам от рыданий Рауля, оплакивавшего свое тело, навсегда потерянное в битве. Она его утешала как могла, говорила, что когда-нибудь они найдут способ вернуть ему свободу, а пока нужно радоваться тому, что есть, потому что оба они, по крайней мере, не одиноки.

И это правда. Если она не могла поверить глазам, рядом всегда был он, и он говорил: да, это правда. Если она пугалась трудностей, он говорил: я здесь, мы сделаем это вместе.

Вместе! Вот тут и собака зарыта. Главное — переложить свою ношу на чьи-нибудь сильные плечи, а самой побыстрее вернуться к жизни, какой она жила прежде, когда и не слышала про Паломо-Гроув.

Тогда она писала киносценарии, и желание реализовать это умение, а также кинематографическое чутье еще остались в глубине души, хотя с тех пор прошло немало времени. Даже в худшие дни после катастрофы она машинально отмечала: отличный кадр. Цвет неба, дерущиеся собаки, собственные слезы — все годилось в кадр и могло стать началом замечательного, необыкновенного фильма.

Впрочем, с недавних пор, когда она сворачивала на очередное шоссе или начинала беседу с очередным незнакомцем, ей стало казаться, что вся ее жизнь — вот такое начало, и никогда ей не дойти до второго эпизода. Тогда она решила, что пора что-то делать и сдвинуть этот печальный фарс с мертвой точки. А он не сдвинется до тех пор, подумала Тесла, пока она не вернется в Гроув и не встретится лицом к лицу с его призраками.

Позже она отметит синхронность событий и придет к выводу, что время путешествия выбрано не случайно. Под сознание или какие-то внешние силы, управлявшие Теслой во сне, так загрузили ее память воспоминаниями, что все надежды на освобождение связались с Гроувом, и ей страшно захотелось отправиться туда именно в эту августовскую неделю, чреватую множеством событий.

Далее Рауль, который все прошедшие годы и слышать не желал о возвращении, смирился с неизбежностью.

— Пора с этим покончить, — сказал он, — хотя бог его знает, что ты там. собираешься найти.

Теперь она это знала. Она стояла среди руин, где некогда располагался Молл — торговый центр Паломо-Гроува. Это было сердце города, географическое и не только. Здесь назначали свидания, сплетничали, влюблялись, а иногда (по рой случайно) даже что-нибудь покупали. Теперь все бывшие магазины превратились в груды мусора и камней, а немногие уцелевшие стояли пустые, будто открытые раковины. Товары, оставшиеся на полках, либо погибли, либо испортились, либо их растащили туристы.

— Тесла, — услышала она в голове шепот Рауля.

Она ответила так же, как и всегда, — не губами, а мыс ленно:

— Что?

— Мы не одни.

Она оглянулась и никого не увидела, но это ничего не значило. Рауль был ближе к животным и восприимчивее к тем бесчисленным крохотным сигналам, которые органы чувств Теслы, возможно, и воспринимали, но она не умела их интерпретировать. Раз он сказал, что у них появилась компания, значит, так и есть.

— Где? — спросила она

— Слева, — ответил он. — За грудой мусора.

Она двинулась в ту сторону, по пути соображая, что где. Справа возвышались развалины зоомагазина, и это значило, что лежавшая на пути гора из стальных балок и каких-то деревянных конструкций, засыпанных штукатуркой, — это все, что осталось от супермаркета. Тесла полезла наверх и, поскольку солнце било прямо в глаза, не заметила, как на пути у нее появился молодой человек. Он преградил ей до рогу: длинноволосый, в джинсах и футболке, с глазами такими зелеными, каких она никогда не видела.

— Вам сюда нельзя, — сказал он почти извиняющимся тоном.

— Вот как? А вам? — сказала Тесла.