Планета райского блаженства - Гарри Гаррисон

Ничего не произошло. Трение и ржавчина не дали древнему механизму сдвинуться с места.

Послышался чей-то крик, и к Гранту устремилась группа воинов. Он пнул зубчатое колесо здоровой ногой, и оно стронулось, затем стало поворачиваться все быстрее, преодолевая силу трения.

Скрежеща шкивами и грохоча цепями, мост опустился. Раздался радостный рев, и люди герцога немедленно устремились вперед. Все, кто находился во внутреннем дворе замка, приготовились к отражению натиска. О Гранте на какое-то время забыли, и он превратился в заинтересованного зрителя.

Войско доброго герцога с грохотом пронеслось по мосту и врезалось в толстую опускную решетку. Бойцы просовывали в нее мечи и осыпали бранью защитников замка. Ответом были град стрел и контратака.

У ворот завязалась яростная битва. Воины тирана не могли отразить нападение, а воины доброго герцога не могли пробиться внутрь. Мельтешила сталь, ныряя сквозь решетку, падали все новые тела. Положить этому конец смог лишь сам добрый герцог.

Окруженный своими войсками, он пробился в авангард атакующих. С помощью восьмифутовых копий его гвардия расчистила пространство по ту сторону ворот, и под защитой щитов герцог присел возле стальных прутьев. Гранту сверху все было очень хорошо видно.

И тут в сражение вступило волшебство. Теплое солнце посреди зимы весьма убедительно доказывало, что герцог Дарикус – могущественный мастер тайных искусств. Вероятно, чары противника не позволяли ему успешно атаковать извне, но теперь с помощью Гранта он преодолел стену, и задача упростилась. Чем-то обрызгав решетку и бормоча заклинание, он поводил ладонями возле прутьев.

Результат не заставил себя ждать. Прутья замерцали и покрылись бурыми пятнами, словно ржавели уже тысячу лет. Воины с радостными криками устремились вперед, и решетка рассыпалась в пыль.

Силами своего войска и магии добрый герцог Дарикус захватил замок. И он прекрасно понимал, какую роль в этом сыграл Грант. Увидев стоящего у лебедки парня, полководец отсалютовал мечом, прежде чем возглавил последнюю атаку. Лишь мысль о гибели Акера помешала Гранту ощутить мрачную гордость.

X

В то же мгновение все кругом словно застыло – воины замерли на бегу, шум сражения смолк; даже солнечный свет, казалось, превратился в лед.

Зазвучали похожие на далекие раскаты грома голоса, и Грант вроде бы понял, о чем идет речь.

– Гриссель, смотри, куда ты сунула нить!

– А куда я ее сунула?.. Все мы знаем, кто виноват. Дай мне глаз… Так я и думала. Она должна идти здесь. Из-за твоей глупости едва не пропал узор.

Грант не почувствовал никакого перехода. Картина перед глазами исчезла, мгновенно сменившись другой. Сбитый с толку, он не сразу понял, где находится.

Покосившиеся камни. Надгробия. И церковь. Воспоминания о них казались невероятно древними, но он все же узнал эту сцену. Меч выпал из обессилевших пальцев. Он дома, в своем родном мире. В том же самом церковном дворе, откуда исчез.

Радость, однако, оказалась преждевременной – все вокруг снова растаяло, сменившись столь хорошо запомнившимся безвременьем.

– Ты же не можешь просто так вернуть его назад – последствия целиком изменят узор.

– Могу, и запросто, старая ты ведьма. Я просто сделаю узелок во времени. И никто не будет помнить…

– Все, что случилось… все, что он сделал… как будто ничего и не было…

Раскатился смех, казалось заполнивший собой вечность.

Грант прислонился к каменной стене, пытаясь сохранить ускользающие драгоценные воспоминания. Во время приступа с ним что-то случилось, но что? Этого никак не восстановить в памяти. Костюм жал в плечах, худые руки торчали из рукавов. Какие-то они неправильные, его руки. Они должны быть сильными, закаленными – и грязными. А почему должны, поди угадай.

На этом все закончится. Воспоминания развеются, и он вернется в церковь точно таким же, каким вышел из нее.

Вот только осталось одно упущение – кончик нити так и не подрезали.

Глядя на худые запястья, Грант заметил лежащий на земле меч с не успевшей засохнуть кровью. Не веря своим глазам, наклонился и поднял тяжелое оружие, осмотрел иззубренный клинок. Грязная железка – но она представляет величайшую ценность.

То был ключ ко всему случившемуся. Глядя на меч, Грант вспомнил снег, доброго герцога, берлокотов, войну – и Акера Амена. Кровавые, страшные воспоминания о варварском мире, оставшемся невероятно далеко, – но и они для него не менее ценны.

– Гранти! Где ты, дорогой? Поторопись.

Пронзительный голос матери вернул его к реальности, заставив вздрогнуть. Медленно выпрямившись, он уронил меч на землю. Свое дело тот уже сделал. Все закончено.

Назад в церковь шел все тот же высокий худой парень в слишком тесном костюме. Но впервые он шел прямо, не сутулясь, чего прежде за ним никто не замечал.

– Где ты был? Разве не знаешь, что уже пора? Я думала… – Речь матери напоминала прокручиваемую назад на большой скорости грамзапись, и смысла в ее словах было не больше.

– Да уймись ты! – рявкнул Грант. – И поди скажи Люси, что я хочу ее немедленно видеть. Это очень важно.

Мать замолчала на полуслове. У Херба Колломба отвисла челюсть, изо рта выпала трубка и покатилась по полу. После трех безуспешных попыток матери наконец удалось выдавить:

– Да что с тобой? Ты же знаешь, что увидеться с Люси до церемонии нельзя, она уже в свадебном платье – невеста и жених никогда не…

– К черту дурацкие предрассудки, – бросил Грант матери в лицо. – Сказал же, приведи ее сюда, или я сделаю это сам.

Мать попыталась что-то сказать насчет богохульства в церкви, но ей хватило одного лишь взгляда на бешеные глаза Гранта, чтобы бочком, по-крабьи, попятиться к двери. Херб подобрал трубку и водворил ее назад в рот, пока жених расхаживал, словно тигр в клетке.

Ворвалась побагровевшая от гнева Люси.

– Что ты себе позволяешь, Грант? Церемония и без того задерживается.

– Подождут, – рассмеялся Грант. – В конце концов, это наша свадьба, и мы вольны поступать как захотим. Я просто решил тебе сказать, что теперь все будет совсем по-другому – как мы и мечтать не могли…

От избытка чувств Грант заключил ее в объятия. Скоро она станет его женой – как и начертано свыше.

– Прекрати, дурак! – взвизгнула Люси. – Нашел время и место! Ты мне фату помнешь!

– Да и черт с ней, – пробормотал Грант, и его мать задохнулась от ужаса, услышав очередное богохульство.

Все шло совсем не так, как он рассчитывал.

По сути, он впервые видел и ощущал Люси столь близко – раньше они ограничивались лишь воздушными поцелуями на прощание. Она оказалась куда костлявее, кожа бледная и пятнистая под слоем косметики. У варваров девушки были куда полнее и симпатичнее. Грант попытался отбросить неприятные мысли – все-таки это его возлюбленная. Или нет? Мысль была столь неожиданной, что он отпустил Люси и отшатнулся.