Библиотекарист - Патрик де Витт

посмотрел на священников, как они отнесутся к такому нежданному повороту, но румяный священник осторожно ощупывал свой нос, проверяя, не больно ли, в то время как седовласый присматривался к своим рукам, стараясь делать это понезаметней.

Через неделю после этого события Конни пришла в библиотеку одна. Одета она была как всегда, но капюшон лежал на плечах. Волосы у нее оказались средней длины, светлые и прямые, на лице ни следа косметики, но у Боба создалось впечатление, что она наслаждается уже тем, что ее видят, вообще тем, что она молодая женщина, в отличие от бесполой фигуры, какой хотел видеть ее отец, когда они были вместе.

Выложив на стойку высокую стопку книг, она встала рядом, не спуская глаз с Боба.

– Сдаете? – спросил он, и она кивнула.

Он уже спрашивал себя, может, ей не разрешено высказываться публично или вообще как-нибудь, когда она шевельнулась и сказала скрипуче:

– Не знаю, признали вы меня или нет.

– Признал, – сказал он. – Вас выдает накидка.

– О, точно, – сказала она, глянув вниз. – Что ж, возвращаю вам папины книги. Но у меня есть еще список, который мне поручено проверить, есть ли эти книги у вас. Это можно или нельзя?

– С чего бы это было нельзя?

– С того, что произошло. Книги нужны отцу, а не мне.

– Не мое это дело, спрашивать, кому нужны книги, – сказал Боб, – и вам не обязательно это мне сообщать. Если у вас есть действующий читательский билет и нет непогашенных штрафов, вы вправе взять любые книги, какие хотите.

– А если у меня нет читательского билета?

– Тогда мы его вам оформим.

– А что, если у меня нет документов, удостоверяющих личность?

– Вы хотите сказать, что у вас при себе их нет?

– Я хочу сказать, что у меня их нет вообще. Идентификация личности входит в число пунктов, против которых выступает отец.

Боб не стал бы высказываться по этому поводу, если бы не видел, что девушку явно забавляет обсуждать закидоны отца, почему и решился заметить:

– Он и впрямь производит впечатление человека, который много против чего.

– Да уж, и чем дальше, тем больше. – И девушка принялась перечислять: – Телевидение, это само собой, и движущиеся изображения в кино. Но также и радио, и вымышленные писания любого рода. Те автомобили, что в частной собственности. Все неестественные запахи или привкусы. Вся музыка. Упражнения ради упражнений. Солнцезащитные очки. Календари, часы. Эскалаторы, лифты. Полиция, правительство, врачи, медицина.

– Тогда за что же он выступает?

– За гендерную сегрегацию. За стерилизацию преступников. За общественный транспорт. За смертную казнь. За болезни. За садоводство.

– То есть садоводство ему по нраву?

– Сам он этим не занимается, но занятие одобряет; оно из очень немногих, в чем он меня поощряет.

– Вам нравится садоводство?

– Да, очень.

– Декоративное садоводство или плодовое?

– И то, и другое.

Ей понравилось, что он задал этот вопрос. Вообще она смотрела на него без опаски, и Боб почувствовал себя беззащитным, но, насколько сумел, сымитировал непринужденность.

– Но как можно быть за болезни? – спросил он.

– Он верит, что на все Божья воля.

– Не очень-то это человеколюбиво.

– Ну, человеколюбие – совсем не по его части. И все-таки это не так просто, как если бы он верил в то, что тот, кто умирает от рака, заслуживает такой смерти. Он говорит, что есть много людей, которых Господь призывает к себе потому, что хочет, чтобы они были с ним рядом.

Боб и Конни улыбнулись друг другу.

– А как, интересно, он думает, вы получите книги без удостоверения личности?

– Он считает, что я потерплю неудачу, но готов к тому, что я попытаюсь.

– Так, значит, это ваша идея?

– О да. Книги по истории хоть сколько-то его занимают. Он уходит в них с головой, по нескольку часов каждый день читает, читает, пока видят глаза. Для меня это часы драгоценные и очень нужные, и я, честно сказать, не знаю, что мне делать, если я останусь без них, так что вот… – Она сделала паузу. – Я не хочу ставить вас в неловкое положение. Я понимаю, что, возможно, вы не захотите вмешаться. Я бы вообще эту тему, с читательским билетом, не подняла, но мне казалось, в последние несколько месяцев, что вы мне сочувствуете.

Боб понял из этого, что он – необходимая часть планов молодой женщины, и так обрадовался, что присутствует в ее мыслях, что дал бы ей ключи от своей машины, если бы она захотела ее одолжить.

– Ну конечно, мы сделаем вам билет, – сказал он.

– Правда? Вы уверены, что это сойдет вам с рук?

– Сойдет. Но просил бы не распространяться, что я в этом участвовал.

– Ну конечно.

– И посоветовал бы в следующий раз оставить эту вашу накидку дома. Даже когда вы без капюшона, мисс Огилви может сложить два и два.

– Это та женщина, которая напустилась на моего отца?

– Да.

– Она потрясающая. Отец думает, что в ней сидит Сатана.

– Это популярное мнение, – сказал Боб. – Но сам я так не считаю.

Он достал бланки, необходимые для получения читательского билета, сам их за нее заполнил, воспользовавшись этим, чтобы провести с ней побольше времени и задать всякие личные вопросы. Так он узнал ее имя: Конни Коулман.

– Сколько вам лет, Конни Коулман?

– Двадцать.

– А мне двадцать четыре.

– Здорово.

Он протянул ей временный билет и, глядя, как она смотрит, что там на обороте, спросил себя, так ли мала ее жизнь, как его собственная. Понимая, что переходит границу дозволенного, он сказал:

– Интересно, верите ли вы во что-нибудь из того, что проповедует ваш отец?

Конни спрятала свой билет в складках накидки.

– Ну, – сказала она, – я ведь живу в ненормальной среде. Значит, я и сама должна, хотя бы немного, быть ненормальной, верно?

– Верно, – сказал Боб.

– И хотя отчасти правда заключается в том, что нет, я не верю, более полная правда в том, что я верю ровно настолько, чтобы мне совестно было признаться в своем неверии.

Боб поднял руку, как бы говоря, что все понял и больше вопросов не будет.

– Я стремлюсь к тому, чтобы стать абсолютно нормальной, – сказала Конни.

– Это и мое стремление тоже, – сказал Боб и, сочтя, что разговор завершен, решил сделать это на благожелательной ноте: – Знаете, я сожалею о том, что с вашим отцом так вышло.

– Да ладно, – беспечно сказала Конни.

– Я имею в виду… мне жаль, что все произошло именно так.

– Что ж, спасибо, – сказала она. – Но так оно всегда и бывает.

На этом Боб пожелал ей доброго дня и отошел – однако ж недалеко, остановился и стал наблюдать, как она просматривает