Грозовые Птицы - Сергей Котов

Местные медведи не впадали в спячку, потому что не было смены времён года. Но у них были брачные периоды, перед которыми самки должны нагулять достаточно жира, чтобы выносить детёныша. В это время они становились особенно агрессивными, и жрали буквально всё, что попадается им на пути. Близость брачного периода, как было описано в учебнике, можно определить по особому оттенку шерсти. Однако был ещё один нюанс в поведении хищников в это время. Они резко теряли интеллект и атаковали только то, что активно двигалось.

Сведения о потере интеллекта мне почему-то не казались достоверными, когда я глядел в жёлтые глаза хищника.

Медведица точно меня видела, и, кажется, понимала, кто перед ней.

Она осторожно двинулась вперёд, перешагнув ручей. Я снова вопросительно глянул на Даниила. Тот не ответил — пристально глядя на приближающуюся опасность. Однако я заметил, как чуть подрагивает его ладонь, возле самой кобуры.

Хищница медленно и вальяжно подошла ко мне чуть ли не вплотную. В этот момент напарник резко достал оружие, направил ствол ей в ухо и нажал на спусковой крючок. Сухо щёлкнуло. Осечка!

Медведица недоумённо взглянула на Даниила. Я схватился за свой револьвер. Почти достал его — но в последний момент остановился.

Что-то было неправильно. Медведи — очень быстрые хищники. Даниил уже должен был валяться на земле, истекая кровью, пульсирующим потоком льющейся из культи, которая осталась бы от его руки с оружием.

Я убрал руку с кобуры. Даниил снова замер, с недоумением глядя то на меня, то на медведицу.

Хищница встала прямо напротив меня, глядя в глаза.

Я чувствовал её силу, но не ощущал агрессии. Было в ней что-то такое, что сложно описать: не-любопытство, не-почтение, не-сочувствие. А что-то среднее. Нечеловеческое, объединяющее все эти эмоции.

Повинуясь секундному порыву, я поднял руку, протянул ладонь и погладил хищницу по морде. Её шерсть была тёплой и шелковистой.

Теперь в её желтых глазах я отчётливо разглядел удивление. Медведица поглядела на мою ладонь. Что-то тихо фыркнула. Потом с достоинством развернулась и, не оглядываясь, скрылась в лесной чаще.

— Дерьмо, а не оружие, — Даниил разобрал револьвер и тщательно его почистил, — не понимаю, почему мы до сих пор не победили. Как таким вообще воевать можно?

Я пожал плечами.

— Я тоже так поначалу думал. Но сам посуди: мы ведь маскируемся под их контрразведку. Они редко воюют на передке. У рядового состава оружие совсем другое.

— Тоже верно, — вздохнул напарник, заканчивая возиться с револьвером.

— Встречал когда-нибудь что-то такое? — решился спросить я, кивнув в сторону ушедшей медведицы.

— Нет, — ответил Даниил, почему-то не поднимая взгляд, — не приходилось.

— Странно это всё… — осторожно сказал я.

— Не без этого, — согласился напарник, поднимаясь.

Мы двинулись дальше. А у меня осталось странное ощущение недосказанности после этого короткого разговора. Я чувствовал, что-то изменилось в отношении ко мне со стороны Даниила, но никак не мог уловить, что именно.

Городок был достаточно далеко от передовой, чтобы тут была обычная жизнь, чем-то даже напоминающая гражданскую. Тут работали магазины, бары, кинотеатры и даже увеселительные заведения. Вообще, это место больше походило на Землю, чем город на нашей стороне. Я теоретически знал, как оно тут, нам рассказывали в кадетке. Но одно дело знать и совсем другое — видеть своими глазами.

Тут было такое понятие, как «гражданка» — свободная форма одежды, которой можно было пользоваться в увольнениях. Конечно, это не отменяло мобилизационной сути здешней экономики и того факта, что все люди оставались военными. Тут были такие же трудовые вахты, только проходить их можно было не только на производственных площадках и фермах, но и в сфере обслуживания. Например, работая механиком в кинотеатре.

Очень сложно в логове врага вести себя естественно. И я не знаю, как справляются разведчики, которые действительно родились в этом мире. Я же просто представил, что приехал в отпуск, куда-нибудь в Иркутск, и гуляю по городу в ожидании автобуса на турбазу на Байкале…

— Отлично держишься, — тихо сказал Даниил, когда мы шли по относительно пустынной улице и нас никто не мог услышать.

Вместо ответа я кивнул и улыбнулся.

— Дальше по варианту «разделение», — продолжил напарник, — обстановка позволяет. Как соберешь данные, встречаемся по плану.

Я снова кивнул и через пару десятков метров свернул в ближайший переулок.

У нас было несколько вариантов развития операции, которые озвучили на брифинге. Вариант с разделением для разведки не был основным. Я подозревал, что его вообще добавили на всякий случай, не рассчитывая на реализацию. Но, видимо, Даниил очень высоко оценил мои способности по адаптации, и он решился именно на этот вариант. По крайней мере, у него было неоспоримое преимущество: на предварительную разведку нужно было в два раза меньше времени.

В городе было два отделения фельдъегерской службы. Основное — в центре, возле главных коммуникаций, автомобильного и железнодорожного вокзалов, и вспомогательное — для обслуживания штаба бригады, державшего фронт на этом направлении. Наша задача была в течение первых часов оценить активность вокруг обоих отделений, вскрыть график поставок корреспонденции и меры усиления, если такие будут наблюдаться.

По данным разведки, нужная папка уже находилась в одном из отделений и готовилась к переправке в центральный штаб языкового сектора. Нам нужно было определить в каком именно, и реализовать план захвата.

Конечно, всё время торчать возле отделения, считать входящих и выходящих, фиксируя транспорт, было невозможно. В городе были патрули, и праздно шатающийся контрразведчик рано или поздно привлечёт внимание. Поэтому я действовал по сложной схеме, предполагающей наблюдение из многих точек и перемещения по всему периметру.

У нас была достаточно глубоко проработанная легенда, объясняющая все мои перемещения; я был «прикомандирован» к группе тестирования молодого пополнения, и направлялся в учебку, расположенную на границе сектора. А в городе ждал пересадку на автобус, который ходил раз в сутки. По предписанию мне полагалось свободное время в городе, которое я использовал, чтобы найти редкий тип местной настойки, которой славился город. Её производили в полукустарном цеху на пищекомбинате из трав, собранных в окрестных лесах. Производство не входило в план сектора, чисто местная инициатива, поэтому объемы были совсем не большими, и попадалась она далеко не везде. А вокруг штаба бригады было достаточно торговых точек, чтобы составить сложный маршрут, не привлекая особого внимания.

Когда подошло время обеда, я собрал достаточно сведений, чтобы с очень высокой степенью достоверности предположить: нужный пакет находится во вспомогательном отделении. Тут были значительно усилены меры безопасности. Установлено наружное наблюдение, в том числе скрытное. Я даже изменил первоначальный маршрут, чтобы минимизировать вероятность вызвать подозрения.