Мир пятого солнца - Андрей Посняков

– Правильно! Это тоже не лишнее.

Помолившись со страстью, они повторили попытку. С третьей Асотль наконец выбрался – забрался на скальный гребень и, спустив импровизированную веревку, вытащил коротышку. Тот тяжело дышал, черные навыкате глаза его опасливо обшаривали скалы.

– Как бы нас тут не завалило, – придя в себя, все так же шепотом вымолвил староста. – Ты знаешь, как выбраться? Куда идти?

– Нет. – Беглец притворно вздохнул и развел руками. – Увы, я не здешний. Но ты, уважаемый, похоже, из этих мест?

– Да, из этих. – Коротышка подозрительно посмотрел на чужака. – А ты вообще кто?

– Купец из Шалтокана. Какие-то люди напали на мой караван, я едва спрятался… Теперь вот пробираюсь домой.

– Похоже, на тебя напали подлые шочимильки, их отряды бродят в предгорьях, – староста, позабыв о мнимой опасности, задумчиво почмокал губами. – Шалтокан… А где это?

– Далеко-далеко на севере, – со вздохом подсказал юноша. – Дней десять пути.

– Далеко, – согласился коротышка. И вновь осмотрелся. – А! Вижу – здесь можно спуститься к тропе.

– Так идем же! – обрадованно воскликнул Асотль. – О боги, как мне повезло, что я тебя встретил! Поистине, ты храбрый малый и выведешь меня из столь опасного места.

– Да уж, выведу, – новый знакомец довольно засмеялся, видать, слова чужака ему пришлись весьма по вкусу.

– Как твое славное имя, о достойнейший? – выбравшись на тропинку, почтительно поинтересовался беглец.

Коротышка подбоченился, с важностью выпятив нижнюю губу и выставив вперед правую ногу:

– Мое имя Ицтлан, я здешний староста. А как зовут тебя, торговец из Шалтокана?

– Асотль.

– Весьма распространенное имя. Ты, случайно, не уастек?

– Нет-нет, говорю же – я из Шалтокана.

Уастеки, как помнил Асотль, всеми проживающими по берегам четырех озер народами почему-то упорно считались пьяницами и лгунами.

– Ну что ж, шалтоканец… – Когда путники выбрались на широкую, ведущую в долину дорогу, Ицтлан уже полностью избавился от страха и покровительственно похлопал юношу по плечу. – Идем. Отдохнешь в нашей деревне. Дадим тебе продуктов в дорогу, может, даже подождешь у нас попутный караван.

Асотль поспешно спрятал торжествующую улыбку:

– Клянусь великим Кецалькоатлем, мне стыдно злоупотреблять твоим гостеприимством!

– Ничего в этом стыдного нету, – ухмыльнулся староста. – Соберу сегодня гостей – уж расскажем им, что с нами вышло!

Живописно расположенная меж двух горных кряжей деревня насчитывала около двух десятков хижин, кроме них имелся еще небольшой храм, сложенный из массивных каменных блоков, и – сразу за ним – такое же, только уже жилое здание, окруженное небольшим, но уютным садом.

Там в просторной беседке и расположились хозяева и их гости. Солнце уже клонилось к закату, и крестьяне возвращались с полей. В деревне, до того показавшейся юноше пустынной, вдруг сразу появилась жизнь: кто-то с кем-то спорил, кто-то затянул песню, идущая с мотыгами на плечах молодежь над чем-то громко смеялась.

Жена старосты – худая и злобная с виду женщина с почти черным лицом и горбатым носом – подозрительно посматривала на гостя, то и дело покрикивая на сновавших у летней кухни рабынь, девушек не то чтобы очень уж симпатичных, но, уж по крайней мере, не особенно страшных… Их бы еще отмыть…

– Пошевеливайтесь, пошевеливайтесь, уродки! – Старостиха уперла руки в бока. – Да смотрите ничего не разлейте, иначе уж точно на ближайшем же празднике отправим вас в гости к богам, хоть вы, лентяйки, и не заслуживаете такой чести.

Вскоре явились и гости: угрюмого вида коренастый мужик с грязной, украшенной облезлыми птичьими перьями шевелюрой – военный вождь деревни и с ним четверо мускулистых парней с грубыми, ничуть не искаженными интеллектом лицами – тоже, похоже, воины. Парни во время всего пира так и не проронили ни слова, да и их начальник тоже не отличался особой разговорчивостью. Зато припозднившийся жрец – жизнерадостный смешливый толстяк, чем-то похожий на старосту, – оказался весьма говорливым и болтал за всех!

Для начала гости вежливо выслушали во всех подробностях рассказанную Ицтланом историю – как они с «торговцем из дальних стран» едва не погибли под камнепадом, и только благодаря проявленными обоими храбрости, уму и смекалке остались живы.

Асотль, естественно, все подтвердил, не жалея для описания храброго старосты самых ярких и подобранных со вкусом эпитетов, типа «могучего ягуара», «быстрокрылого орла» и прочего.

– Вне всяких сомнений, сам Уицилопочтли помог вам! – хлебнув бражки из забродившего сока агавы, наставительно заявил жрец. – Надо сегодня же отблагодарить его в храме!

– Я уже отблагодарил. – Ицтлан показал на расцарапанные уши. – Напоил своей кровью.

Жрец усмехнулся:

– Хм, напоил… Великому Уицилопочтли нужна настоящая жертва!

Это слова толстомясого служителя культа не очень-то понравились Асотлю, сразу сообразившего, о какой жертве идет речь. О человеческой – о какой же еще-то? И для сей благой цели, пожалуй, нет ничего лучше, чем непонятно откуда взявшийся чужак!

– О, уважаемый Иштланкалатль, – неожиданно подал голос вождь. – Ты же знаешь, совсем скоро великий Уицилопочтли получит много сердец. Очень и очень много.

Он глухо захохотал, усмехнулись и воины, а беглец понял: в ближайшее время здесь ожидают маленькую победоносную войнушку. И еще одно понял: покровителем селения, судя по всему, являлся грозный Уицилопочтли, племенной бог ацтеков. Ацтеком по крови был и Асотль, если верить приемному отцу, а не верить ему молодой человек не имел никаких оснований.

Ха! Ну, здравствуйте, дорогие сородичи!

Юноша усмехнулся и, потянувшись к тонкой кукурузной лепешке-этцалли, щедро обмакнул ее в мед. И все это запил бражкой. Не такая уж хорошая была эта бражка – «вино», как ее здесь называли, кисловатая какая-то, да и пахла не поймешь чем, однако по мозгам била исправно.

Кроме кукурузных лепешек, в качестве парадного угощения была подана густая сладковатая каша из той же кукурузы, пирожки из кукурузной муки и горячее, обжигающее нёбо варево из фасоли со жгучим красным перцем-чили.

После рассказов старосты и Асотля в застольной беседе главенствовал жрец Иштланкалатль – кроме него никто почти и не говорил, даже староста, а жрец все славил богов, пил в три горла да все приставал с расспросами к беглецу: как там живут в далеком Шалтокане да каких богов больше всего почитают?

– Хорошо живут, – вдохновенно врал Асотль. – Можно даже сказать – весело. А особо почитаемый бог, как и везде, Тескатлипока. О, какие жертвы ему приносят! Каждый месяц – по двадцать самых красивых девственниц!

– Неужели каждый месяц – по двадцать? – удивленно переспросил староста. – Это выходит… Выходит…