Мастер побега - Дмитрий Володихин

– Ну да… Ты скажи мне, кто его причесал? Артиллеристы? На мину напоролся? Или это ты его? Ты же с Козлом где-то там его караулил?

Дэк снял пилотку, огладил волосы и посмотрел на собеседника с большой задумчивостью.

– Да тут ерунда какая-то, брат. Мы с Козлом жарили по нему, жарили, и по мордасам, и по бокам… а вот те шпиндель в задницу! Не смогли мы его продырявить. Мы броневик остановили – вот тут верное дело. Точно, Козел?

Тот зашевелился в дальнем углу, откашлялся и веско подтвердил:

– Наша работа.

– Ну вот. Я и туда ходил. Шесть дырок мой «Дятел» в нем проклевал, пока мы движок ему всерьез повредили. Но ведь достали же его, а? «Ураган», Рэм, нет. Ты один, брат, своего остановил.

– Что ж, из пушки его тогда?

– Тоже нет, дружище. Вмятины на броне имеются, а задача не выполнена. Лоб у него твердоват для наших пушчонок. Тут такое дело… везуха нам сегодня выпала необычайная. Есть у кого? Надо за такую везуху выпить.

Козел достал фляжечку и разлил самогон помалеху. Ополченец звучно крякнул, обтирая усы.

– Как горло дерет… Не самогон, напильник какой-то!

– Ты не тяни, Дэк.

– Да я и не тяну. В общем, никто из наших достать его не смог. Может, огнеметчик достал бы его, кабы танк чуть больше проехал, да кабы сам огнеметчик был бы еще жив… Помянем огнеметчика! Как его?

Никто не вспомнил. Три дня новый огнеметчик прослужил в роте, и нет его теперь. Теперь самый новый будет, может, хоть он запомнится.

Выпили молча, только ополченец вновь фигурно крякнул. Фильш скривил рожу, мол, охота вам дрянью эдакой травиться. Ничего, пообвыкнет и тоже пить начнет, хотя бы и поперек своей веры. Видали мы тут и хонтийцев, и пандейцев, все к одному приходили.

– Ну а если никто его не стопнул, отчего ж он встал-то, Дэк?

– Я и говорю: везуха. Двигатель отказал, не иначе. Представляете? Прямо посреди боя.

– Это как же? – недоуменно переспросил Козел. – Может, мы все-таки?

– Да нет, братишка. Сам. Давайте третью. Дурное питье: колом стоит, чуть только горло в кровь не царапает, а все не пробирает.

– За жизнь, – произнес Козел.

Они чокнулись пробками от фляжек. Тут Рэма все-таки пробрало. И он откинулся на спину, голову пристроил на ранце, а потом заговорил про то, о чем все прочие думали, но сказать не решались:

– Никакая это не везуха, Дэк. Просто все устали воевать. Мы устали. И они устали: видно же, без задора к нам лезут. Напрут, напрут, а в последний момент – фьють! – и отползли. Не хотят насмерть в окопах с нами грызться. И наши в атаку как-то… дурь же. Два человека всего поднялось, видели?

– Видели, видели, – ответил ему ополченец. – Дурак он, хоть и покойник теперь.

Никто с ним спорить не стал. Рэм продолжил:

– Теперь вот даже техника не выдерживает. Железо… оно… оно тоже не железное… ему роздых нужен.

Рэм ждал, что остальные сейчас заржут, глупость же брякнул: железо у него, видите ли, не железное! Но никто даже не хихикнул в ответ.

– В общем, я вижу, металл утомился. Металл ломаться начал. Теперь скажите мне, какая херь произойдет, когда люди начнут ломаться?

И Дэк ответил ему каким-то глухим деревянным голосом:

– Тихо, Рэм. Болтаешь много.

– Я-а? До что вы все… разве вы…

– Тих-хо! – зашипел Дэк. – Да, может, и мы… Мало ли что. Не болтай.

– Да я всем…

У входа в землянку послышался шум. Кто-то громко ругался, забираясь внутрь. Дэк строго посмотрел на Рэма Тот мигом закрыл рот.

К костру, потирая отбитую о низкий потолок голову, подошел ротмистр Чачу.

– Молодцы! Дрались сегодня как надо. Как никто, кроме вас, драться не сможет. Герои! Истребительные расчеты капрала Потту и рядового Тану – всем четверым обещаю Огненные кресты! А я обещания свои держу. Ты, Потту, знаешь, тебе уже досталась медаль за тот случай на болоте.

– Служу императору! – вразнобой ответили Козел, Дэк, Фильш и Рэм.

– Рядовой Тану, нечего разлеживаться. Пойдешь сменишь Толстого на карауле.

Рэм засобирался было, но Дэк сделал ему знак: не спеши. И протянул Чачу Козлову флягу:

– Не хотите дернуть с нами, господин ротмистр?

Тот ответил не сразу. На несколько мгновений рука с флягой застыла в воздухе.

– Мне, капрал Потту, офицеру и дворянину, с вами, нижними чинами, пить не положено. Помни об этом Но сегодня я с вами, медведи, выпью. Вместе в огонь ходили.

И он, приняв флягу, не стал заморачиваться насчет крышечки – просто отхлебнул из горлышка Крепко отхлебнул.

– Э! Медведи, да тут все бухие! И Тану – бухой… Ладно, кто не пьет, тот сам виноват. Рядовой Фильш! На караул шагом марш. Пожрал хоть?

– Никак нет, ваше благородие.

– Ну, пожри наскоро и выдвигайся.

Ночью ему пришел Пестрый Мудрец. Мужчина благородной наружности, с приятной бородкой и легкой улыбкой на устах – точь-в-точь такой, каким его изобразили на гравюре времен Гая V.

Они стояли посреди Зала ритуалов, из которого убрали все стулья, а заодно и кафедру со сцены. Один лишь стол с зеленым сукном остался. Его поставили в центр зала С одной стороны стола – он, Рэм Тану, а с другой – великий Мемо. И, кажется, кто-то третий стоит за спиной Пестрого Мудреца: видны краешки одежды.

– …вручается Огненный крест, – заканчивает философ торжественную фразу и, немного наклоняясь, вешает красивую металлическую штуку Рэму на грудь. Прямо на выгоревший, пропотевший и грязный, как невыжатая половая тряпка, балахон, который еще четыре месяца назад считался новенькой формой.

Рэм отдает честь и почтительно отвечает:

– Служу императору!

Почему в зале никого нет, кроме них и этого таинственного третьего? Куда девался Дэк? А Козел с Фильшем? Погибли? И отчего награждение происходит не перед строем, а в столице? Он получил ранение и доставлен туда на санитарном поезде?

Рэм слышит нервное всхрюкивание: словно кто-то не дает себе расхохотаться и зажимает ладонью рот, но не может полностью подавить свое веселье.

Да кто ж там у Мемо… за спиной.

Рэм легонько отклоняется в сторону, желая высмотреть тайную персону.

Пестрый Мудрец величественным жестом выпрямляет его.

– Вам, рядовой Тану, – говорит он, – предоставляется особая почесть: вы можете получить ответ на один вопрос.

– Когда все это кончится? Когда у меня будет возможность работать в полную силу?

– Вопрос задан. И хотя сформулирован он некорректно – задано два разных вопроса вместо одного, – вы, рядовой Тану получите ответ по сути вопроса. Вот он: никогда.