Пока Земля спит - Алексей Евтушенко

– Странное какое название. Торгун. Это планета?

– Это гораздо лучше любой планеты. В двух словах не расскажешь – надо видеть самому. Что же касается названия, то «торгун» на языке каравос Раво означает «дом». Не в смысле отдельно стоящего здания, а дом как место, куда тебе хочется вернуться, где тебя ждут и любят, где тебе всегда хорошо. Но странность здесь и впрямь есть. Смотри сам. Слово «торгун» из нашего языка созвучно вашему русскому слову «торг», а место, которое этим словом названо, и есть величайший во всей нашей Галактике, а может быть, и не только в ней, рынок. Интересное совпадение, верно?

– Рынок? – тупо переспросил я. Вероятно затем, чтобы дать себе хоть немного дополнительного времени для усвоения столь необычной информации. – Так мы отправляемся за ёжик в тумане знает, сколько световых лет на рынок?

– Ну да, рынок. Место, где покупают и продают. Где встречаются и расстаются, любят и ненавидят, где живут ярко и умирают быстро. Лучший дом для каравос Раво во всей обитаемой Вселенной.

– Как может рынок быть домом? – невольно слетело у меня с языка.

– Чтобы это понять, нужно быть каравос Раво, – ответили мне со значением. – Или побывать на Торгуне. Первое у тебя вряд ли получится, а вот второе – запросто. И уже скоро.

Так я во второй раз услышал и теперь уже окончательно запомнил это название – Торгун. Место в Галактике, которое вскоре так прочно вошло в мои дни и ночи, сердце и душу, что трудно уже было представить себе время, когда я жил, не подозревая о его существовании.

Но это всё потом.

А тогда я, помнится, выбрался из полуподвала на пустынную улочку родного города, в прохладное ясное майское утро, закурил, огляделся, точнее определяясь с местоположением, и зашагал в сторону реки. Надо было поскорее выбраться на оживлённую трассу, поймать машину и ехать к себе на новую квартиру.

Эльгожо сказал, что на всё про всё у меня два дня. Это чтобы уволиться с работы, придумать какую-нибудь легенду для родных и друзей, собрать личные вещи.

– Под личными вещами, – уточнил он, – я подразумеваю не одежду и даже не зубную щётку с бритвенным станком, это вообще можешь не брать, получишь всё новое, а то, что тебе и впрямь дорого. Несколько фотографий родных и близких. Может быть, пара книг. Какая-нибудь милая безделушка-талисман. Флешка с любимыми файлами, наконец. Может быть, ноутбук. Хотя у нас тоже есть компьютеры и возможность при нужде совместить их с любым земным носителем цифровой информации. Трансформаторы электрического тока тоже найдутся. Но учти: мы, каравос Раво, путешествуем налегке, и главная наша ценность – это наш товар, а также наш талант его продать. И ты летишь с нами не отдыхать, а работать. Да, вот ещё что. Сумку или чемодан не бери. Советую хороший рюкзак. Мы отправляемся в далёкий космос, но часть пути надо будет проделать пешком. Такой вот парадокс. И последнее, – Эльгожо помедлил, и мне показалось, что он колеблется, говорить мне что-то или не говорить. Наконец, решился: – Как можно меньше болтай. И на корабле, и на Торгуне, везде. Будут расспрашивать, отвечай: я тебя нанял, ты согласился. Всё. Особенно насчёт лируллийцев не распространяйся. Эта тема для тебя наиболее опасна, так что запомни – ты про них вообще ничего не знаешь, кроме того, что помог одному из них. Доступно объясняю?

– Вполне. Я не из болтливых, гваро Эльгожо. Вы мой босс, значит, и все вопросы к вам.

– Правильно.

Два дня, отпущенные на сборы, промелькнули, как два часа.

Проще всего оказалось с работой. Увольнять меня категорически не хотели и даже предложили весьма существенно повысить зарплату (где вы были раньше, спрашивается?), но я остался непреклонен.

Вот моё заявление, а дальше как хотите, но завтра уже меня здесь не будет. И даже сегодня, как только мы закончим разговор и я получу расчет. Да, знаю, что должен по закону предупредить вас за две недели, но обстоятельства складываются таким образом, что мне необходимо срочно уехать. Далеко и надолго. Очень может быть, что и навсегда. Куда? В Москву. Для начала. А потом и дальше. Зачём? Странный вопрос. Я молодой способный парень, у меня вся жизнь впереди, и вы что же, всерьёз считаете, что я хочу провести её в нашем городишке, подключая к Интернету граждан? Нет, ребята. Мне тут как раз предложили работёнку в Москве, и я решил рискнуть. Какую – не скажу, боюсь сглазить. Что же касается двух недель и замены, то не думаю, что вам придётся её долго искать. Если хотите, прямо сейчас позвоню парочке своих хороших знакомых, которые завтра же, а то и сегодня будут готовы прийти на собеседование. Вполне умелые ребята, отвечаю. Позвонить? Отлично. Уже набираю. А вы пока не теряйте время и дайте распоряжение бухгалтерии сделать мне расчёт. Пожалуйста.

Собственно, и для начальства, и для коллег с товарищами и друзьями, и для любимых родственников легенду я подготовил одну – отъезд в столицу нашей родины. При этом отъезд весьма срочный, каковая срочность обусловлена, ясен день, новой работой, там, в Москве, меня уже ожидающей.

– Ты главное не волнуйся, Ларис, – объяснял я сестре вечером того же дня. – И перестань считать себя за меня в ответе. Я уже большой мальчик, могу сам о себе позаботиться и выстроить свою жизнь так, как считаю нужным. Всё со мной будет хорошо, обещаю. Не думай обо мне, думай о своей семье. Тебе вон рожать скоро, и об этом тоже думай.

– То-то и оно, что рожать, – вздыхала сестра. – Мне рожать, а ты меня заставляешь волноваться. Подождал бы хоть. И вообще, как это так у тебя выходит? Только-только квартиру снял, и тут же уезжать. Это что ж получается, деньги пропали?

Я уверил сестричку, что это всё ерунда, заработаю гораздо больше и, чтобы окончательно закрыть тему, дал ей на хозяйство ещё приличную часть суммы из той, что получил от лируллийца Марка наличными. Поначалу была даже мысль оставить ей все деньги, но это было бы слишком подозрительно. Как это, человек едет в Москву и не берёт с собой ни копейки? Так не бывает.

Ничего, рассуждал я про себя по дороге со старой родной квартиры на новую съёмную. Вот вернусь со звёзд с по-настоящему полными карманами, тогда и одарю родню по-королевски за все их волнения-переживания. А поволноваться им точно придётся, когда выяснится, что я не звоню, не пишу и вообще никак не даю о себе знать. Мобильную-то и прочую связь никто не отменял. Пришлось соврать, конечно, что работа моя в Москве, скорее всего, будет связана с длительными командировками в труднодоступные места, где пока нет мобильной связи и Интернета, – страна у нас большая, сама понимаешь, вот эту связь и буду налаживать. Но надолго ли хватит этого вранья, прежде чем родственники всерьёз обеспокоятся моим глухим молчанием?

Впрочем, особо сильно я по поводу будущих волнений моих родственников и друзей не заморачивался.

Поволнуются и перестанут, в конце концов. А может, и волнений никаких особых не будет. Потому что, во-первых, неизвестно точно, как надолго я покидаю Землю, а во-вторых, когда человек молчит, вспоминают его реже, нежели когда он периодически напоминает о себе. Не всякий человек, понятно, но уж перед кем-кем, а перед самим собой в данном вопросе я старался быть честным – не такой уж я замечательный и любимый брат и друг, чтобы обо мне беспокоились до бессонных ночей и объявления во всероссийский розыск.