📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаПрощай, зеленая Пряжка - Михаил Чулаки

Прощай, зеленая Пряжка - Михаил Чулаки

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 56
Перейти на страницу:

Первый раз Виталий слышал такое.

— Должен вас разочаровать: это невозможно.

— Мы дадим расписку, что берем всю ответственность…

— Под расписку мы никого не выписываем.

— Мы пойдем к вашему начальству! Кто у вас главный?!

Вот уж с удовольствием Виталий спихнул этих родственничков на главного — пусть разговаривает.

— Кабинет главного врача внизу. Пожалуйста, идите.

Виталий с готовностью отпер дверь на лестницу.

— Вниз, а потом прямо по коридору в противоположное крыло.

Жена устремилась на лестницу, бормоча:

— Такие больные… Такая палата…

Муж за нею.

Виталий закрыл за ними дверь и вздохнул с облегчением.

— Ну, что вы так долго с ними, Виталий Сергеевич? — спросила Капитолина.

— Ой!.. Готовьтесь, сейчас будете с главным беседовать по телефону: они побежали к нему, чтобы брать Сахарову домой под расписку.

— Ну да?! Что ж они — сами сумасшедшие?

— Точно, Капитолина Харитоновна, — вступила Люда. — Я с ними вчера набеседовалась: самих лечить нужно. То есть ее, он-то молчальник — видно, совсем заездила баба. Зря ты их пустил, я ж тебе говорила.

— Ничего. Зато посмотрел на них, оценил наследственность.

— Да, наследственность имеется! Все, как полагается.

И точно, почти сразу позвонил главный: он же сам не мог знать больных, и всегда повторял родственникам то, что ему говорили врачи отделений. Разговаривала Капитолина:

— Она только что поступила, Игорь Борисович! Острая больная, бредовая, галлюцинирующая, лежит в надзорке… Мы пока наблюдаем, но предполагаем эс-це-ха. Будем консультировать. Если подтвердится, нужно лечить по всем правилам…

Ну вот, Капитолина наметила всю программу: предполагается шизофрения, лечить полным курсом инсулина… Виталий и сам в глубине души думал, что это шизофрения — все за это. И не хотелось в это верить: вопреки всем симптомам, просто из симпатии к Вере Сахаровой.

Капитолина повесила трубку.

— Сейчас они вернутся, отдадут передачу, а то впопыхах забыли.

— Это пусть с сестрами. Я им все сказал.

— Конечно, Виталий Сергеевич! Никто и не говорит!

Виталий стал записывать истории — заполнять бездонную бочку! Люда ненадолго вышла, а вернулась с Мержеевской — старой больной, лежавшей только при Виталии, наверное, уже раз пять. Виталий умел отключаться, и обычно беседы в ординаторской с чужими больными ему не мешали. Но вот Мержеевская… Слишком легко возникали параллели между Мержеевской и Верой Сахаровой: Мержеевская инженер, и Вера, когда окончит, будет инженером: у Мержеевской шизофрения, и у Веры, скорее всего, шизофрения; Мержеевская заболела в двадцать один год, а Вера в девятнадцать — тут у Веры даже хуже… И теперь Мержеевская — инвалид второй группы, работать по специальности уже не может, половину времени проводит в больнице — неужели это ждет и Веру?!

Люда вошла на полуслове:

— …Ну, как мы вас выпишем? У вас вторая группа, на здоровое производство вас не возьмут, а в мастерские вы ходить отказываетесь. Так и будете болтаться? Очень быстро вернетесь к нам.

— А вы попробуйте! Вот возьму и не попаду снова!

— Марианна Витальевна, мы же вас давно знаем. И вы себя знаете: знаете, как быстро вы соскальзываете. Сейчас вы в хорошем состоянии, ничего не скажу, если бы вы всегда в таком состоянии, дай, как говорится, бог. Но пока вы не устроены, это все непрочно. Вы с вашей группой начнете бегать по отделам кадров, вас не будут брать, вы станете нервничать — и в несколько дней лечение пойдет насмарку. Ну, согласитесь вы ходить в мастерские! Худо-бедно, тридцатку там заработаете к вашей пенсии — и уже можно прожить. И будете при деле. Согласитесь — я вас завтра же выписываю!

— Нет, Людмила Петровна, в диспансеровские мастерские я не пойду Я там уже бывала, знаю. Вы же знаете: в здешние больничные я хожу с удовольствием, а туда — нет.

— Капитолина Харитоновна, а нельзя договориться, чтобы Марианна Витальевна и после выписки ходила сюда, к нам?

— Нет, Люда, это нельзя. Вот если бы…

— Ну, что вы замолчали?

— Я не знаю, возможно ли это, но там, кажется, есть место уборщицы. Вот если бы ее туда оформили!

— А можно со второй группой?

— Бывали случаи. Поговорить с Игорем Борисовичем… Ей бы только до ноября продержаться, когда у нее срок ВТЭКа, а там ей, может быть, дадут третью группу. Ты бы пошла, Марианна?

— Уборщицей?

— Они бы тебя оформили уборщицей, а ты бы сидела и шила на той же машине. Ты работаешь хорошо, им бы это было выгодно: ты бы им план выполняла. И платят уборщице рублей семьдесят.

— Я бы согласилась, Капитолина Харитоновна.

— Я поговорю, Марианночка.

Люда воодушевилась:

— Сделайте, Капитолина Харитоновна, это было бы чудесно! Она бы к нам заходила, мы бы следили за состоянием, прибавляли дозы, если что. У нас любят разговоры о реабилитации, а вот была бы настоящая реабилитация!

— Я поговорю, Люда, сегодня же! Вы нас хорошо знаете, Марианна Витальевна, приходили бы со своими переживаниями. Ведь правда? Правда! И в смысле денег.

— Спасибо, Капитолина Харитоновна!

Мержеевская ушла.

— Я Марианну всегда без страха выписываю, — сказала Люда, — настоящей агрессии у нее не бывает. Самое худшее, опять покажется, что к ней пристают на улице, даст какому-нибудь мужику по морде. А так ему и надо: не за это, так за что-нибудь другое. Она особенно любит офицерам по морде давать.

Люда одна воспитывала шестилетнего сына.

Капитолина продолжала переживать свое прекрасное предложение:

— Нет, правда, Люда, это было бы в самый раз! Ведь правда? Правда!

Вот так вот: всеобщее ликование по поводу того, что у дипломированного инженера есть шансы поступить уборщицей. И правильное ликование, вот что самое ужасное: потому что шизофрения так снижает личность, что и работа уборщицы может оказаться не по силам. А про былое инженерство пора забыть… Не дай бог такую судьбу Вере Сахаровой!

Глава восьмая

Вера по-прежнему лежала в белом зале — главном зале тюрьмы под часовой башней, как она теперь понимала. Пережитый ужас вечного одиночества, вечной замкнутости в себе самой отошел и почти забылся — и с ним отошло ликование по поводу жизни вообще, всякой жизни: Вера все еще находилась в плену у роботов, так что ликовать причин не было. Несколько раз роботы подсылали ей отраву, так что поесть удавалось редко. Счастье еще, что Вера научилась узнавать, когда пища отравлена, а когда — нет: от отравленной пищи исходил едва заметный фиолетовый пар — и тогда Вера не ела. А после того как робот, чтобы ее обмануть и отравить, надел маску матери, приходилось быть особенно настороже.

1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 56
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?