История Дома Романовых глазами судебно-медицинского эксперта - Юрий Александрович Молин

Павловска в Зимний Дворец. Бланк Императорского телеграфа бесстрастно зафиксировал текст, поданный 24 января 1912 года в 8 часов 34 минуты по полудни: «Великому Князю Дмитрию Константиновичу по приказанию Ея Высочества считаю долгом доложить Вашему Императорскому Высочеству что обнаружившееся сегодня у Августейшего Больного повышение температуры тела и признаки начала бронхита дали основание консультации установить что припадок был вызван инфлюситною инфекциею такая причина дает основание надеяться на благоприятный исход болезни Его Высочество испытывал большую общую слабость и раза два приступы острых коротких болей в груди но сердце работает с 12 часов вчерашнего дня вполне правильно температура днем 37,4 пульс 82 вследствие вопроса Министра Двора Его Высочество изъявил согласие печатать ежедневно бюллетени о ходе его болезни… Муринов».

На листе 5 – подлинник Заключения консилиума от 27 января 1912 года: «В ноябре месяце минувшего года Его Императорское Высочество Великий Князь Константин Константинович во время пребывания за границею в Альтенбурге заболел тяжелою формою инфлюенции, что вызвало обострение хронического процесса в почечных лоханках и острое заболевание мочевого пузыря. По возвращении в Россию болезнь протекала вполне благоприятно и Его Высочество находился уже на пути к выздоровлению. Но вечером 22 января, под влиянием гриппозной инфекции, появились симптомы уремического характера, сопровождавшиеся упадком деятельности сердца, последовательною весьма резко выраженною общею слабостию, при повышенной температуре тела и явлениях бронхита. В последнее время сердце работает вполне правильно, процесс в почках принял благоприятное течение, а общая слабость меньше и бронхит пока не распространяется. Однако Его Высочество должен оставаться в постели при соблюдении полного покоя. Профессор В. Сиротинин, Лейб-хирург Д. Муринов, Почетный Лейб-медик А. Двукраев».

На листе 14 дела один из бюллетеней о здоровье, от 28 января 1912 года: «Болезнь Его Императорского Высочества Константина Константиновича приняла благоприятное течение. Температура упала до нормы. Пульс 68, правильный. Бронхит разрешается. Состояние почек вполне удовлетворительное. Самочувствие значительно лучше. Тем не менее Его Императорское Высочество должен еще соблюдать полный покой, оставаясь в постели. Профессор В. Сиротинин, Лейб-хирург Д. Муринов, Почетный Лейб-медик А. Двукраев».

На листе 26 еще одна информация, свидетельствующая о положительной динамике в состоянии: «2 февраля 1912 г. Восстановление здоровья Его Императорского Высочества Великого Князя Константина Константиновича идет правильным путем. Температура, пульс и деятельность почек колеблятся в пределах нормы. Ввиду не вполне еще восстановившихся питания и сил Августейшего Больного, Его Императорского Высочества, необходимо соблюдать полный покой. Бюллетени прекращаются. В. Сиротинин, Д. Муринов, А. Двукраев». К сожалению, ухудшения состояний, подобные вышеописанному, преследовали Константина Константиновича в последний период жизни 2–3 раза в год, постепенно утяжеляясь и удлиняясь по времени… А он не хотел мириться с болезнями, трудился, творил, намечал очередные планы.

Инспекторская поездка в Туркестан вновь завершилась ухудшением здоровья. Гавриил Константинович вспоминал (2001): «20 февраля 1912 года я был вечером в Мариинском театре. Туда приехала Императрица Мария Федоровна и некоторые члены семейства. Императрица обычно приезжала в театр в черном вечернем платье с большим круглым бриллиантом в волосах… В эти дни отец оправлялся после припадка болезни почек, от которой он очень страдал. Императрица расспрашивала меня об его здоровье, и тут же, в аванложе, написала ему записку и дала мне ее для передачи. Привожу эту записку полностью: «Дорогой Костя! Спасибо за милое письмо, и я прошу прощения, что задержалась с ответом. Мне все хотелось самой приехать, так как очень хочется видеть тебя; я всегда думаю о тебе и рада, что ты, наконец, чувствуешь себя лучше. Это ужасно, как ты должен был мучиться, бедняга. Может быть, я смогу приехать на этой неделе – мне так хочется увидеть вас обоих. Твой сын Гавриил принесет тебе эти строки, написанные в театре. Целую тебя и Елизавету. Господь да благословит тебя. Твоя любящая Минни».

Лето принесло видимое выздоровление, очередные планы, новые стихи… В любимую пору «бабьего лета», в конце августа – начале сентября 1912 года Константин Константинович снова был в своем тихом небольшом имении Осташеве под Москвой. Поместье было приобретено в 1903 году. Многие годы им владели Шиповы, представители широко разветвленной, особенно в Ярославской и Костромской губерниях, дворянской фамилии. Константину Константиновичу всегда необыкновенно плодотворно работалось в этих исконно русских живописных местах, столь далеких от великосветского чопорного Петербурга. Полюбилось поместье и детям. Так, в дневнике К.Р. от 30 августа 1909 года читаем строки: «Олег и Игорь так полюбили Осташево, так втянулись в деревенскую жизнь и привязались к сельским жителям, что отъезд отсюда для них горе». Той осенью он вновь разболелся и поэтому не присутствовал на юбилее по случаю столетия победы при Бородино, торжественно отмечавшемся в России.

Новый 1913 год Великий Князь встретил в Египте. Письма и газеты доходят «самое скорое на 9-й день». Нетерпение Великого Князя таково, что он буквально забрасывает своих корреспондентов вопросами о событиях в России, об общих знакомых и сослуживцах и, самое главное, о читках своей драмы. Жизнь, по его словам, проходит «дружно и весело», хотя постоянно приходится считаться с ограничениями, вводимыми доктором Шахтом. К счастью, «греческая церковь с монахом, служащим на славянском, нашлась и здесь» (Петроченков В.В., 2002).

Рождество Христово и Новолетие 1914 года по «инерции» продолжили радостное настроение и подъем, с котором по всей России отмечалось 300-летие Дома Романовых. 14 января Константин Константинович, испросив разрешение Государя на кратковременный отдых, вместе с супругой отбыл из Петербурга в Египет. Поездка осуществлялась по настоятельной рекомендации терапевтов. Обострение мочекаменной болезни, как они полагали, легче всего удастся купировать на курортах Южного Средиземноморья. Маршрут лежал через порты Бриндизи и Александрии. Никто не мог предположить, каким тяжелым для Великого Князя, его семьи, всего народа окажется этот, так спокойно начавшийся год. Приближалась война, которая до основания сотрясла тихий семейный мир Константиновичей, стабильность династии, поступательное развитие державы российской…

* * *

Что знает современный читатель о смерти Олега Константиновича, героя Первой мировой войны, первым из Романовых пролившего кровь за военную честь России в ХХ веке? Практически ничего. Сколько потом этой крови пролилось еще! Прервем ненадолго нить основного повествования, чтобы рассказать об этой трагедии…

Обстоятельства ранения князя Олега известны из служебной записки генерала Н.Н. Ермолинского, опубликованной Г.К. Романовым (2001): «В ночь с 27 на 28 сентября получена была в штабе армии из 3-го армейского корпуса телеграмма: “Раух доносит, что сегодня при лихой атаке на неприятельский разъезд ранен в ногу князь Олег Константинович. Чагин”. Телеграмма, составленная, очевидно, наспех, не сообщала никаких подробностей. Самым логичным казалось отправиться первоначально в штаб 3-го корпуса, что я и