Айша. Возвращение Айши. Дочь Мудрости - Генри Райдер Хаггард

испив, выльет подонки тебе под ноги — или, точно не знаю, может быть, брызнет ими тебе в лицо... Нет, забыл... Сначала персиянки из царской семьи снимут с тебя покрывала, чтобы Осирис мог узреть свою давно потерянную невесту, а вся компания — позабавиться видом безобразной дряхлой старухи.

— Но тут выяснится, что никакая она не дряхлая старуха, а молодая красавица. И что будет дальше, Багой?

— Полагаю, Пророчица, Ох решит добавить Исиду к числу своих цариц, рассчитывая таким образом снискать поддержку египтян, если не их богов. О Пророчица, ты очень мудра, все это знают, но однажды ты совершила оплошность — когда не так давно протянула руку к скипетру Царя царей. Ох частенько вспоминал о красоте твоих рук и говорил, что больше всего на свете мечтает увидеть лицо той, кому они принадлежат. Быть может, Пророчица, он собирается удивить гостей неожиданным зрелищем.

— А если я откажусь участвовать в нем, что тогда, Багой?

— Тогда, поскольку указ законный и имеет целью оказать честь богине, клятва Царя царей потеряет силу. Затем этот храм Исиды будет разграблен и сожжен, как и все остальные, после чего жрецов его убьют, если они не принесут жертвы священному огню, а жрицы отправятся в рабство или найдут себе кров под пологами солдатских шатров и персидских семей.

— Багой, — сказала я, поднявшись с трона и возвышаясь над евнухом, — знай, что проклятие Исиды висит над твоей головой. Подскажи мне, как избежать этой беды, или ты умрешь — не завтра и не в следующем году, но тотчас. Как именно — не имеет значения, но ты умрешь; что же до остального, то разве одни сидонцы могут поджигать свои храмы и погибать в их огне?

Он весь съежился и с несчастным видом ответил:

— Я ждал таких слов, Пророчица, и, не будь я готов к ним, никогда бы не вошел в ворота храма один. Разве я не сказал тебе, что на этом пиру буду царским виночерпием? Так вот, — евнух перешел на шепот, — личный лекарь царя, которого я подкупил, смешает свадебное вино, так что жизнь Оха у меня в кулаке, к тому же охрана и военачальники — мои слуги, знать присягнула мне, и час, которого я ждал долгие годы, наконец настает. Госпожа, ты не единственная, кто мечтает отомстить Оху.

— Прекрасные слова, — кивнула я. — Но как знать, что ты и впрямь исполнишь свой замысел? В Египте Багоя наградили прозвищем Царский Лжец.

— Клянусь Исидой! Если я подведу тебя, пусть Пожиратель заберет мою душу!

— И я, Уста и Оракул Исиды, тоже клянусь ее именем: если ты подведешь меня, я заберу твою кровь. Не думай, хоть я и умру, останется немало тех, кто отомстит за меня, и кинжал или стрела одного из них настигнет твое сердце. Ну а если и они промахнутся, тогда тебя покарает уже сама богиня.

— Я знаю это, Пророчица, и не подведу тебя. От содержимого кубка Царя царей станет клонить в сон. Да, новый Осирис вернется в свою гробницу и крепко заснет, но не в объятиях Исиды.

На несколько мгновений между нами воцарилось молчание, после чего я наконец сделала евнуху знак удалиться.

Настала ночь пира, и все было готово. Я не доверяла Багою и поэтому придумала план — превосходный и в то же время страшный. Я решила совершить жертвоприношение, щедрое и кровавое, принести всех участников празднества — да, всех разом: Царя царей с его женщинами, военачальниками, казначеями, советниками и гостями — в жертву разгневанным богам Египта, а если им потребуется проводник по дороге в ад, заодно убить и саму себя вместе со своими слугами.

Под залом храма, в котором Ох велел провести пир, находился просторный подвал, где хранили запасы масла и прочего на случай тяжелых времен — неурожая либо мятежа. Так вышло, что подвал сей был забит доверху, поскольку в те тревожные годы мы в храме каждый день ожидали осады. Помимо этого, там веками прятали в большом количестве свитки исписанных папирусов; немалые запасы битума, который используют при бальзамировании; штабеля гробов, приготовленных живущими, дабы принять их тела в конце пути, и, наконец, сотни связок сухого тростника, которым устилали внутренние дворы храма. Оставалось лишь впустить воздух, который бы позволил разыграться пламени, и поставить в подвал надежного человека со скрытой до поры до времени зажженной лампой, дабы он по моему сигналу сунул ее в пропитанный маслом тростник и бежал.

Мне повезло, и такой человек по воле случая оказался рядом — старая женщина царских кровей, на протяжении семидесяти лет верно служившая жрицей в этом храме.

В ту самую ночь я созвала всех жрецов и жриц в святилище под крылами Исиды. Я поведала им о том, как намереваюсь вычистить грязь человеческую, отомстить разрушителям-персам, отправив всю их компанию за край света — в вековечные погибельные челюсти Пожирателя.

Братья и сестры по вере выслушали меня и склонили укрытые капюшонами головы. Затем один из них, старый жрец, спросил:

— Ты приказываешь нам, чтобы мы вкусили огня вместе с этими свиньями? Если так, то мы готовы.

— Нет, это не приказ, — ответила я. — Потайной ход, что идет от алтарной стены разрушенного храма Осириса, будет открыт, по нему в давние времена святую статую Осириса выносили на большой праздник Воскрешения, чтобы возложить на грудь Исиды. Как только займется огонь, вы должны бежать этим ходом; я тоже постараюсь спастись, если удастся. Если же я не приду, знайте — меня призвала богиня. За храмом Осириса, на ступенях, что спускаются к воде, будут ждать братья нашей веры, держа наготове лодки. В темноте и суматохе лодки сии незамеченными проследуют вниз по Нилу, к тайной обители, называющейся Исида-в-Камышах, где давным-давно, как гласит легенда, богиня нашла сердце Осириса, спрятанное Тифоном. Эта обитель стоит на острове, на который не осмеливается заглядывать никто, даже персы, потому что он охраняется призраками умерших или духами, присланными из подземного мира в образе языков пламени. Плывите на остров и там затаитесь, пока не услышите волю Исиды, а будет сие совсем скоро, верно вам говорю.

В сумраке святыни, оживляемом единственной лампой, они еще раз склонили головы в капюшонах. Старый жрец проговорил:

— Велико и достойно деяние, что нам предстоит. Несомненно, песнь о нем откликнется эхом в чертогах небесных и боги отметят величие нашего подвига, своими руками возложив венки славы