Судьба убийцы - Робин Хобб

– Вполне возможно.

– Я принес тебе еду. Может, договоримся: еда в обмен на жизни моих Белых?

Я молчал, обдумывая его предложение. Прилкоп принял мое молчание за отказ и резко встал:

– Не думаю, что мы на самом деле когда-либо были друзьями, Фитц Чивэл Видящий.

Я медленно поднялся на ноги:

– К прискорбию своему, вынужден согласиться с тобой, Прилкоп. Однако я выражаю тебе свое глубочайшее почтение.

– И я плачу тебе тем же. – Он отвесил мне причудливый поклон, далеко отставив одну ногу назад.

Я в ответ очень чопорно поклонился ему, как принято в Оленьем замке.

И мы разошлись. Больше мне никогда не приходилось видеть Прилкопа.

* * *

Когда солнце стало греть сильнее, я укрылся в колючих зарослях. Бутылка вина составила мне компанию. Прикончив ее, проспал остаток дня. Проснулся снова оголодавшим, но значительно окрепшим. Даже видеть я стал лучше, и Ночной Волк заметил:

Ты видишь в темноте почти так же хорошо, как я в прежние времена.

И как в прежние времена, мы отправимся на охоту вместе.

Если Прилкоп и предупредил Капру об опасности, она не прислушалась к нему. Возможно, он подумал, что я еще слишком слаб, чтобы отправиться по ее душу так скоро. Я тенью крался по Клерресу, пока не нашел здание, вокруг которого были разобраны завалы и которое начали крыть заново. Несколько человек охраняли Капру, но мне не пришлось их убивать. Они сторожили у окон и дверей, выходивших на улицу, а я зашел с тыла. Моя серебряная рука медленно и бесшумно отодвинула в сторону камень и цемент. Я сделал собственный вход.

Белые где-то отыскали для нее красивую кровать. Высокие резные столбики поддерживали кружевной балдахин. Я разбудил Капру, прежде чем убить. Зажав ей рот, прошептал в ее полные удивления глаза:

– Умри за то, что причинила моему Любимому и моей Би.

Это было единственное снисхождение, которое я проявил к ней. И задушил ее серебряными руками. Своим Даром я чувствовал ее панику, боль и ужас. Но убил ее – как кролика. Я не стал нарочно убивать ее медленнее, однако смотрел ей в глаза до тех пор, пока они не погасли. Сделал все в соответствии с самым первым наставлением Чейда: пришел, убил и исчез. Прихватив с собой недоеденную курицу.

Та была ужасно вкусная.

Когда солнце взошло, я уже шагал, держась на некотором удалении от дороги, прочь из Клерреса.

Мы оставили Клеррес позади, и мне было нисколько не жаль покидать его. Грустно только, что отец остался в этом ужасном месте, мертвый и непогребенный.

Корабль – Проказница – заговорил со мной, едва я ступила на палубу:

Кто ты? И почему я так пронзительно чувствую тебя? Ты словно звенишь.

Я укрепила стены своего разума, как могла, но это только подогрело его интерес ко мне. Он навалился на меня. Ощущение было, как будто тычут пальцем в грудь.

Я не знаю, почему ты меня чувствуешь. Я Би Видящая. Слуги из Клерреса похитили меня и держали в плену. Я просто хочу домой.

Тут произошло нечто очень странное: корабль отгородился от меня собственными стенами. Но я не обиделась, а лишь почувствовала облегчение.

Мы поднялись на борт Проказницы группкой оборванцев. Пока я спала, взрослые уже успели все обсудить. Не важно, о чем они там договорились. Я как орех на стремнине. Судьба несет меня куда хочет.

Для нас повесили гамаки, но не выделили своего закутка; мы жили в кубрике, на виду у матросов Проказницы. Мне было все равно. Как только мой гамак был готов, я забралась в него и уснула. Очень скоро меня разбудили громкие крики с палубы. Я заставила себя выкатиться из гамака, упала на пол и бросилась наверх, испугавшись, что на нас опять напали.

Оказалось, часть обломков Совершенного отлив унес из гавани в открытое море. И за них кто-то цеплялся. Спарк обрадовалась было, но ее надежды рухнули, когда матросы подняли на палубу обгоревшую на солнце женщину, едва не терявшую сознание. Это была мать Эйсына и жена Брэшена, которая еще приходилась родственницей капитану Уинтроу. Проказница от радости замурлыкала, так что аж доски загудели. Когда спасенную подняли на палубу и дали ей попить воды, я спустилась обратно в кубрик и забралась в свой гамак. Там расплакалась – не от радости, а от зависти – и снова уснула.

Как только мы очутились на корабле, Любимый стал особой по имени Янтарь. Понятия не имею, почему у него так много имен и почему он вдруг превратился в женщину. Все восприняли это как будто так и надо. С другой стороны, мой отец ведь тоже был Томом Баджерлоком и одновременно Фитцем Чивэлом Видящим. Возможно, и со мной та же история. Би Баджерлок, Би Видящая. Разрушитель.

Сирота Би.

* * *

Мы были в море уже два дня, когда я проснулась и увидела, что надо мной стоит Пер.

– Нам грозит опасность? – спросила я, резко сев, и он успел поймать меня, когда я чуть не упала на палубу.

И дело было не только в том, что я села в гамаке, – корабль качало.

– Нет, просто ты слишком долго спишь. Вставай, поешь, разомнись немного.