МИД. Министры иностранных дел. Внешняя политика России: от Ленина и Троцкого – до Путина и Медведева - Леонид Млечин

При этом НАТО сильно изменилось за последние годы. Боевой потенциал серьезно сократился. Мощные силы передового базирования, которые готовы были встретить Советскую армию на границах, отведены и расформированы. НАТО расслабилось. От большой и дорогостоящей армии перешли к небольшим, мобильным формированиям быстрого реагирования. Если говорить коротко, то в истории с НАТО Россия необдуманно жесткой риторикой загнала себя в угол. Это была ошибка. Опасность больше не грозит России с Запада. Причины для тревоги и беспокойства надо искать на других азимутах.

Американцы скептически отнеслись к аргументам российских политиков. Они не считали, что расширение НАТО изолирует Россию, а все военные аспекты предлагали обсудить и решить полюбовно. Что касается внутриполитических последствий, то тут американцы и вовсе недоумевали. Тогдашний глава правительства Виктор Черномырдин публично признал, что включение Венгрии или Польши в блок НАТО не опасно для России. Он сказал, что опасность состоит в том, что ультранационалисты станут обвинять президента и правительство в неспособности остановить НАТО.

Для нас это не аргумент, отвечали американцы. Обязанность президента и правительства, в частности, состоит в том, чтобы помогать общественному мнению сформировать правильное понимание ситуации. Если премьер-министр понимает, что прием Венгрии и Польши в НАТО не вредит безопасности России, то почему бы не сказать об этом своим согражданам? Вместо этого президент и правительство присоединяют свой голос к хору националистов, фактически занимают с ними одну и ту же позицию…

У Москвы были два варианта политики в отношении НАТО. Первый: занять непримиримую позицию, свернуть отношения с Западом, начать вооружаться и искать новых союзников. Например, звучал призыв создать анти-НАТО, то есть союз государств, которые бы противостояли Североатлантическому блоку. Хотя трудно представить себе, с кем можно было бы создать анти-НАТО. Государства, входящие в СНГ, сразу же отказались. Китай тем более давно заявил, что ни в какие блоки и союзы входить не станет. Второй: возражая против расширения НАТО, развивать с блоком партнерские отношения.

Первый вариант Примаков отверг. От разрыва отношений с Европой и Америкой и попыток реанимировать военно-промышленный комплекс больше всего пострадала бы сама Россия. Пропагандистская атака на Запад в надежде, что он сам откажется от идеи принять в НАТО новые страны, не сработала. Надо было начинать переговоры в надежде выторговать максимально выгодные условия.

Когда в Москве началась кампания по борьбе с расширением НАТО, я побывал в Брюсселе, где беседовал с послом Виталием Чуркиным, который занимался и отношениями с Североатлантическим блоком. Он был удивлен:

— Почему у нас дома такие пессимистические настроения? Неверно утверждать, что с Россией никто не считается. Во-первых, считаются. Во-вторых, нельзя же в самом деле полагать, что все обязаны поступать так, как мы того захотим! Нужно высаживаться в Брюсселе, забираться в любую щель и вживаться. Причем натовцы этого хотят. Дело за Москвой, где никак не могут решить, что делать. Дипломатия должна быть активной, наступательной. Дуться просто нелепо. Что это за прецедент в мировой дипломатии — обижаться на весь свет?

Основная претензия к НАТО: вы с нами не консультируетесь! Да как же с нами будут консультироваться, если мы сами не создаем этот механизм консультаций, не создаем климат доверия. Но это улица с двусторонним движением. Если мы хотим, чтобы в Брюсселе знали и учитывали нашу точку зрения, то должны быть готовыми в той же мере учитывать позиции НАТО.

Целый год Примаков провел в беседах с тогдашним генеральным секретарем НАТО Хавьером Соланой. Генеральный секретарь НАТО — это политик, который должен согласовать интересы всех стран, которые входят в блок, и говорить от их имени. Профессор физики, бывший марксист, в восьмидесятых годах Солана активно участвовал в борьбе против решения правительства Испании войти в НАТО. Ренегат?

— То были другие времена и другие обстоятельства, — говорил Солана, когда мы с ним беседовали в Брюсселе. — С тех пор и мир, и само НАТО сильно изменились. То, что было разумно тогда, перестало быть таковым сейчас.

На него легла самая сложная задача за всю историю блока. Он должен был поладить с Россией, для противостояния которой НАТО изначально и создавалось. Солана обворожителен в общении и способен добиваться компромисса и согласия. Солана очаровал своих партнеров отменной работоспособностью, природным шармом и готовностью навещать всех, чьи сердца ему надо завоевать.

— Партнеры на переговорах, условно говоря, должны вас пощупать, — говорил Солана.

Кажется, нет человека, которого бы Солана не мог расположить к себе. Он даже «нет» произносит так, что его отказ никого не обижает. Солана живее и темпераментнее своих российских партнеров, которые утратили обычное преимущество, имевшееся у них в разговорах с чопорными аккуратистами из США или Западной Европы. Примаков, выросший в Тбилиси, и испанец Солана были подходящими собеседниками. Разница между ними состояла в том, что у Примакова не было никаких козырей.

Примаков сам сформулировал ситуацию:

— Россия не может и не хочет накладывать вето на вступление других стран в НАТО. Но Россия вправе говорить о неблагоприятной геополитической ситуации.

Остановить расширение НАТО не удалось, это было невозможно. Но Примаков и Солана договорились о том, о чем можно было договориться. НАТО брало на себя определенные обязательства: не размещать ядерное оружие на территории своих новых членов, не придвигать боевые части к границам России и сокращать тяжелые вооружения на континенте. Одновременно создавался механизм постоянных консультаций и сотрудничества с Россией. 27 мая 1997 года в Париже президент Борис Ельцин подписал Основополагающий акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между Россией и Организацией Североатлантического договора. Выступая в Париже, Ельцин сказал:

— Россия по-прежнему негативно относится к расширению НАТО, но отдает должное готовности стран учесть законные интересы России.

Через год подводились первые итоги партнерства России и НАТО. В конце мая 1998 года в Люксембурге прошло заседание Совместного постоянного совета Россия — НАТО на уровне министров иностранных дел. Прилетел Примаков. Выступая, он сказал:

— К основополагающему акту мы шли долго, притирая свои позиции, и выработали документ, который удовлетворяет все стороны. Впервые военные стали встречаться на постоянной основе. Они между собой даже легче договариваются, чем политики. Сейчас мы стараемся состыковать военную стратегию НАТО и нашу военную доктрину, чтобы они не противоречили друг другу. Да, сотрудничество идет. Теперь даже наши встречи с Соланой стали другими. Можем спокойно обсуждать острые темы. Мы можем сотрудничать и в политической сфере, и в военной. Но для нас это способ минимизировать последствия расширения НАТО. Мы к этому продолжаем относиться негативно. И вообще, сотрудничество было бы куда более плодотворным, если бы не расширение блока на Восток…