Мифы Древней Греции - Роберт Ранке Грейвс

7. Борьба Менелая и Протея — это выродившаяся версия известного мифа: богиня-тюлениха Фетида превращается в мужской персонаж по имени Протей, а Менелай вместо того, чтобы дождаться того момента, когда будет сброшена шкура и он в любовном порыве соединится с богиней, как это сделал Пелей (см. 81.1—3), пользуется шкурой как укрытием и зовет трех мужчин на помощь. От самого пленника ему не нужно ничего, кроме оракула. Протей быстро меняет свое обличье, как это делала Фетида, боровшаяся с Пелеем, или Дионис-Загрей, ассоциировавшийся с Фаросом (см. 27.6), когда ему угрожали титаны. Превращения Протея являются хорошим украшением рассказа, но полностью выпадают из контекста пророчества. Это несоответствие можно ликвидировать лишь в том случае, если в первоначальном варианте все звучало так: после восьмилетнего царствования и ежегодного умерщвления интеррекса, как это было принято на Крите, Менелай превратился в героя-оракула некоторого поселения, возникшего на берегу реки Египет (см. 112.3).

Одиссей отплыл из Трои, полностью уверенный в том, что ему суждено пространствовать еще целых десять лет, прежде чем он доберется до Итаки. Сначала он пристал к берегу у киконского Исмара и овладел им приступом. Из всех жителей он пощадил только Марона, жреца Аполлона, в благодарность преподнесшего ему несколько кувшинов со сладким вином. Но киконы, жившие дальше от берега, напали на греков, пьянствовавших на берегу, и разогнали их в разные стороны. Когда Одиссей вновь собрал оставшихся в живых и погрузился на корабль, сильный северо-восточный ветер понес его через все Эгейское море к Кифере1. На четвертый день во время небольшого затишья он попытался обогнуть мыс Малея и плыть на север к Итаке, но ветер задул с еще большей силой. После девяти дней опасного плавания появился ливийский берег, на котором жили лотофаги. Нужно сказать, что величиной плод лотоса приблизительно равен плоду мастикового дерева, а по сладости несколько похож на финик; он имеет одну особенность: тот, кто отведает этот плод, забывает о своей родине навсегда. Некоторые путешественники говорят, что этот плод похож на яблоко и из него делают крепкое вино. Одиссей пристал к берегу, чтобы набрать воды, и отправил дозор из трех человек, которые отведали предложенный им местными жителями лотос и забыли, зачем их послали. Спустя некоторое время Одиссей отправился на их поиски во главе небольшого отряда. Хотя ему очень хотелось отведать лотос, он все-таки воздержался. Беглецов силой привели на корабль, привязали к корабельным скамьям, и корабль отплыл без лишних хлопот2.

b. Затем он приплыл к плодородному лесистому острову, на котором паслось бесчисленное количество коз, часть которых путешественники съели на обед. Были вытащены на берег все корабли, кроме одного, на котором Одиссей отправился исследовать остров. Оказалось, что это остров свирепых и диких киклопов[339], которых прозвали так за то, что у них был один круглый глаз, расположенный прямо посреди лба. Они забыли о кузнечном искусстве, которым владели их предки, работавшие на Зевса, и стали пастухами, жившими без законов, собраний, кораблей, рынков, не зная земледелия. Жизнь их скучна и уединенна и проходила в пещерах среди скал. Увидев вход в одну из таких пещер, «густо одетую лавром», Одиссей и его спутники вошли во двор, обнесенный стеной из огромных камней, не подозревая, что это была собственность киклопа Полифема — сына Посейдона и нимфы Тоосы, отличавшегося огромным ростом и любившего к тому же полакомиться человечиной. Греки быстро освоились, запалили большой костер и стали жарить козлят, обнаруженных в загоне в глубине пещеры. В тростниковых корзинах, висевших на стенах, они, к своему удовольствию, обнаружили сыр и устроили веселый пир. Ближе к вечеру появился Полифем. Он загнал в пещеру свое стадо, заложил выход камнем, который вряд ли бы сдвинули «двадцать два воза четырехколесных», и, не замечая, что в его доме гости, стал доить овец и коз. Наконец, он поднял голову и увидел вокруг очага Одиссея и его спутников. Тогда Полифем грубо спросил, что их к нему привело. Одиссей ответил: «Мы — ахейцы. Плывем из-под Трои. Различные ветры сбили далеко с пути нас... едем домой... Молим, — прими, угости нас радушно... Умоляем ведь мы о защите». Вместо ответа Полифем зарычал и, схватив за ноги двух моряков, ударил их головой оземь так, что из них дух вон, и сожрал их тут же, «ни кости, ни мяса куска, ни утроб не оставив».

c. Одиссей еще до рассвета сумел бы отомстить чудовищу, но не осмелился: только один Полифем мог сдвинуть камень, закрывавший вход. Всю ночь он провел в раздумьях над планом побега, сжимая голову руками, чтобы не слышать страшного храпа киклопа. На завтрак чудовище размозжило головы еще двум спутникам Одиссея. После чего Полифем молча выгнал стадо и задвинул камень на место. Тогда Одиссей взял ствол дикой маслины, заострил и обжег один конец на огне, а потом спрятал его под кучей навоза. Вечером киклоп вернулся и съел еще двоих товарищей Одиссея. Тогда Одиссей вежливо предложил ему полную чашу крепкого вина, подаренного Мароном в киконском Исмаре. К счастью, Одиссей захватил с собой на берег полный мех такого вина. Не пробовав в своей жизни ничего крепче пахты, Полифем с жадностью выпил вино и потребовал еще одну чашу. Выпив и ее, подобрел и даже спросил у Одиссея его имя. «Я называюсь Никто, — ответил Одиссей, — мне такое название дали мать и отец, и товарищи все так меня величают». «Знай же, Никто, мой любезный, что будешь самый последний ты съеден», — пообещал Полифем.

d. Поскольку вино не было разбавлено водой, киклоп вскоре опьянел и заснул, а Одиссей и его оставшиеся в живых товарищи раскалили ствол в углях костра, вонзили его в единственный глаз великана и начали вращать его, как вертит «корабельный строитель, толстую доску пронзая». Глаз зашипел, и Полифем издал ужасный вопль, от которого к нему поспешили все его соседи, чтобы узнать, не гибнет ли он «силою или обманом».

«Никто! Но своей я оплошностью гибну. Никто бы силой не мог повредить мне», — ревел великан.

«Если Никто, — отвечали соседи, — для чего же один так ревешь ты? Но если болен, то воля на это Зевеса, ее не избегнешь. В помощь отца своего призови, Посейдона владыку».

Соседи, ворча, удалились, а Полифем на ощупь отыскал вход в пещеру, отодвинул камень и раскинул широко руки в надежде схватить своих пленников, если те попытаются бежать. Но Одиссей все предусмотрел: он связал по три барана, а своих спутников подвязал им под брюхо; для себя же он присмотрел огромного вожака стада, чтобы, когда придет время, уцепиться за него снизу, держась за шерсть руками.