Весь Карл Май в одном томе - Карл Фридрих Май

— Когда мы спустимся вниз, ты увидишь, что там все же имеется вода.

Путь к входу в ущелье преграждал большой вертикальный обломок скалы, и друзьям пришлось немного углубиться в лес, чтобы обойти его слева. Это, впрочем, было совсем нетрудно; уже через десять минут путники почувствовали, что склон стало полого понижаться. Лес кончился, уступив место кустарнику, а потом Шварц с изумлением увидел перед собой ровное, лишенное травы поле, посреди которого возвышалась гора в форме подковы. Внутренняя сторона этой горы и образовывала ущелье.

Вход в него составлял в ширину всего двенадцать шагов. Оказавшись внутри, люди на миг замерли, пораженные открывшимся перед ними зрелищем.

Ровные, голые стены ущелья достигали в высоту не менее ста футов, за ними приветливо кивали верхушки деревьев. Вдоль подножия скал, вокруг всей долины, шло своеобразное возвышение, напоминавшее дамбу. Сочившаяся сверху вода стекала в желоб, который имелся посередине дамбы; и образовывала маленький ручеек. Чуть поодаль от входа в ущелье в ручеек впадала подземная речка, выходившая наружу через дыру в камне. Эта вода и питала пальмы, которые росли прямо на дамбе, на равном расстоянии друг от друга.

— Сосчитай их! — предложил Вахафи Шварцу. — Справа и слева по пятьдесят, сзади семь и здесь, впереди, тоже семь — вместе получается ровно сто четырнадцать. А теперь подойди поближе и посмотри, как каждая называется.

Он подвел немца к ближайшей пальме. На ее стволе, на уровне человеческих глаз было вырезано слово на арабском языке, подобные надписи были на других пальмах. Вздутые, крупные буквы толщиной в палец разобрать было нетрудно. Их можно было перевести примерно так: «Открывающая Книгу», «Корова», Семейство Имрана», «Женщины», «Трапеза» и «Скот». Они соответствовали заглавиям пяти первых сур Корана. Неудивительно, что такое ущелье считалось среди мусульман священным местом. Так же воспринимали его и ниам-ниам, которые, хотя и не были последователями Пророка, но в постоянном общении с таковыми бессознательно усвоили очень много идей ислама. Охваченные благоговейной робостью, они остановились у входа, Шварц же и Пфотенхауер двинулись дальше. Тем, кто хотел было последовать за ними, Шварц коротко приказал:

— Оставайтесь на месте! Здесь много камней и щебня, на котором отпечатков ваших ног видно не будет, но дальше, в траве, вы можете оставить следы и тем самым выдать нас Абуль-моуту. Помните: он ни в коем случае не должен заподозрить, что сегодня здесь кто-то уже был. Мы же с Отцом Аиста умеем ходить по траве, почти не приминая ее, и ликвидировать даже немногие, еле заметные следы нашего присутствия.

Дойдя примерно до середины ущелья, немцы окончательно убедились в том, что даже самому ловкому и отчаянному тирольскому охотнику на горных козлов не удалось бы вскарабкаться по одной из этих отвесных скал. Больше друзьям ничего не нужно было знать, и, они, удовлетворенные, вернулись назад, причем, как и обещали, не забыли заботливо уничтожить оставленные в траве следы.

Глава 19

В ЛОВУШКЕ

Шварц и Пфотенхауер были правы, когда решили поторопиться с осмотром ущелья: не успели они снова выбраться наверх, как Отец Одиннадцати Волосинок, указывая в сторону равнины, закричал на своем тарабарском наречии:

— Внимание давайте! Там показалась точка, черная и двигающаяся. Что там могут идти за люди, не дружелюбные, а враждебные? Мы давайте спрячемся, чтобы они не могли видеть нас стоящими.

Солдаты быстро спряталась под прикрытие кустов и деревьев. Оттуда они могли, оставаясь незамеченными, видеть все, что происходило на равнине.

За первыми четырьмя или пятью точками следовали все новые и новые, и вот уже длинная, тонкая и очень прямая, будто по линейке вычерченная линия протянулась к подножию гор от самого горизонта.

С каждой секундой точки увеличивались в размерах, через десять минут можно было уже различить пятерых ехавших впереди всадников и поспевавших за ними пеших. Еще через пять минут показался весь караван. Он двигался в строгой последовательности: небольшие группки пеших людей перемежались всадниками.

— Это караван Абуль-моута со своими ловцами людей и похищенными неграми, — сказал Пфотенхауер.

— Они пунктуальны, как немцы, — не заставили себя долго ждать! Ну, теперь-то начнется настоящее веселье!

— Печальное веселье, если не для нас, то для них, — заметил Шварц и, обернувшись к королю и ниам-ниам, продолжил по-арабски: — Мы с моим другом останемся здесь наблюдать за караваном, а вы возвращайтесь в наш лагерь и сообщите солдатам о прибытии тех, кого мы поджидали. Никто из солдат не должен покидать своего места, пока мы не придем за ними. Обоим хомрам и Даувари заткните рты кляпами, чтобы они не вздумали подать голос и предупредить своих единомышленников.

После того, как их спутники удалились, оба немца снова направили свое внимание на приближавшийся караван. Они увидели, как один из всадников галопом промчался от его хвоста к голове, без сомнения, для того, чтобы отдать ехавшим впереди людям какой-то приказ.

— Бьюсь об заклад, это Абуль-моут, — сказал Пфотенхауер. — Он хочет кого-то послать в ущелье на разведку, чтоб разнюхать, все ли там в порядке.

Он не ошибся: двое из пяти возглавлявших караван всадников отделились и во весь опор поскакали к горам. Это были бородатые парни с разбойничьими лицами. Казалось, они и мысли не допускали о том, что им здесь может повстречаться хоть одна живая душа: не соблюдая ни малейшей осторожности, они совершенно открыто подъехали к ущелью и углубились в него, а через некоторое время снова выбрались из него и так же поспешно вернулись к своему вожаку.

Между тем караван подошел уже так близко, что можно было разглядеть каждую отдельную фигуру, хотя лица все еще сливались в расплывчатые бледные или темные пятна. Не в силах сдержать волнение, Шварц судорожно сжал руки и с глубоким вздохом сказал:

— Через десять минут я узнаю, там ли мой брат или его уже нет в живых. Горе этому сброду, если я его не увижу! Пусть не ждут тогда от меня пощады!

В этот момент перед друзьями открылось зрелище, которое заставило содрогнуться даже их закаленные сердца. Они впервые видели невольничий караван в походе.

К лошади одного из передних всадников был привязан конец каната, обвитого вокруг шей пятнадцати шагавших друг за другом негров. Несчастные были полностью раздеты, их руки были скручены за спиной веревками, а тела сплошь покрыты шрамами и лопнувшими нарывами — следами плетей, которые они получили за свою непокорность.

За этой группой три всадника тащили за собой двенадцать негров, привязанных также к одной веревке. Кроме того, ноги невольников были