От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг. - Виктор Гаврилов

Приказом наркома обороны СССР от 19 июня предписывалось провести маскировку аэродромов, воинских частей и важных военных объектов западных округов; к 1 июля произвести маскировку складов, мастерских, парков[1928].

21 июня было принято решение об образовании Южного фронта. В состав фронта включались войска 9-й и 18-й армий. Управление 18-й армии выделял Харьковский военный округ. Армии второго стратегического эшелона, выдвигающиеся из глубины страны на рубеж Западная Двина, Днепр, объединялись в группу армий резерва Главного Командования (19, 20, 21 и 22-я армии). Одновременно генералу армии Г. К. Жукову поручалось общее руководство Юго-Западным и Южным фронтами, а генералу армии К. А. Мерецкову – Северным фронтом с выездом на места.

Некоторые мероприятия по развертыванию и повышению боевой готовности проводились в войсках по личной инициативе командиров и начальников штабов частей и соединений. Они включали выдачу боеприпасов, отмену отпусков личному составу, строительство командных пунктов соединений[1929]. В Одесском военном округе вооружение, боевая техника и имущество неприкосновенного запаса приводилось в состояние, готовое к немедленному действию. Штабы округов отдали указания командирам соединений и частей по отработке «Плана-инструкции по подъему войск по боевой тревоге». В Киевском особом военном округе было принято решение переместить запасы дизельного топлива в тыловые районы округа и поднять уровень боевой готовности войск второго эшелона к уровню боеготовности войск прикрытия.

Командующий Прибалтийским особым военным округом в приказе от 15 июня 1941 года требовал выполнения мероприятий по рассредоточению авиации, максимальному повышению боевой готовности частей и соединений.

К сожалению, эти важные и неотложные мероприятия по ряду причин к началу войны осуществить полностью не удалось. Они не носили общего характера, проводились с большим опозданием и потому не были доведены до конца; во многом сказался и так называемый человеческий фактор, то есть низкий уровень исполнительной дисциплины. Здесь вполне уместно процитировать выдержку из приказа войскам Прибалтийского Особого военного округа № 0052 от 15 июня 1941 года по обеспечению боевой готовности войск округа: «Указанные ошибки в действиях командиров частей и соединений показывают, что немалое количество командиров живет и работает старыми порочными методами, совершенно не понимая современной международной обстановки, не понимая главного, что именно сегодня, как никогда, мы должны быть в полной боевой готовности. Этого многие командиры не понимают. Но это надо всем твердо и ясно понять, ибо в любую минуту мы должны быть готовы к выполнению любой боевой задачи»[1930].

Кроме того, недостатки оперативного и мобилизационного планирования не позволили достигнуть главной цели проводимых мероприятий – своевременно привести в полную боевую готовность первый эшелон приграничных военных округов, осуществить их оперативное развертывание согласно планам прикрытия. Задерживала приведение войск в полную боевую готовность и боязнь спровоцировать преждевременное выступление немецких войск.

11 июня командующие приграничными округами получили указание «полосу предполья без особого на то приказания полевыми и УР-овскими частями не занимать». 12 июня нарком обороны приказал запретить полеты нашей авиации в приграничной полосе 10 км от госграницы»[1931].

В последние часы, когда вермахт уже был приведен в готовность к началу широкомасштабного наступления, советское высшее руководство продолжало настаивать на том, чтобы не давать никакого повода для войны, ставя тем самым наши войска в крайне неблагоприятное положение. В результате войска армий прикрытия оказались своевременно не готовы отразить мощные удары противника, несмотря на то, что для этого они имели все возможности.

Наступил последний предвоенный день. С поступлением из разных источников прямых данных о неизбежном нападении на нашу страну нарком обороны и начальник Генерального штаба вечером 21 июня предложили Сталину направить в округа директиву о приведении войск в полную боевую готовность и получили от него указание подготовить проект соответствующей директивы.

Однако эта директива была отправлена в приграничные округа лишь в 23:30 21 июня. В директиве предписывалось проведение только части мероприятий по приведению войск в полную боевую готовность, которые определялись оперативными и мобилизационными планами. Командующие войсками округов получили указание принять меры, чтобы в течение ночи на 22 июня были скрытно заняты подготовленные рубежи обороны, позиции в укрепленных районах на государственной границе. Все части, в том числе и ПВО, должны были быть приведены в полную боевую готовность; предусматривались меры по их рассредоточению и маскировке; готовилось затемнение городов и важных объектов. При этом в директиве содержалось требование не поддаваться ни на какие провокационные действия, которые могли бы вызвать крупные осложнения. На передачу директивы в войска ушло несколько часов. Многие соединения и части не успели получить необходимых распоряжений и поэтому не заняли рубежи обороны.

Директива, по существу, не давала разрешения на ввод в действие плана прикрытия в полном объеме. Половинчатые меры вызвали новые запросы в Москву, в то время как до начала войны оставались уже считанные минуты.

Просчет во времени усугубил имевшиеся недостатки в боеготовности Красной армии и тем самым резко увеличил объективно существовавшие преимущества нападавшей стороны. Времени, которым располагали войска округа для приведения в полную боевую готовность, оказалось явно недостаточно. На оповещение войск для приведения их в боевую готовность вместо 25–30 минут ушло в среднем 2 часа 30 минут. Вместо сигнала «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 года» объединения и соединения получили зашифрованную директиву с ограничениями по вводу плана прикрытия.

В этих условиях даже соединения и части первого эшелона армий прикрытия, имевшие постоянную боевую готовность в пределах 6–9 часов (2–3 часа – на подъем по тревоге и сбор, 4–6 часов – на выдвижение и организацию обороны), не получили необходимого для этого времени. В их распоряжении оказалось не более 30 минут, а некоторые соединения вообще не получили сигнал оповещения. Сказались также слабая оперативная подготовка и слаженность в работе органов управления. Задержка, а в ряде случаев и срыв передачи команды были обусловлены и тем, что противнику удалось в значительной степени нарушить проводную связь с войсками в приграничных районах. В результате штабы округов и армий не имели возможности быстро передать свои распоряжения. Поэтому для многих частей сигналом боевой тревоги явилось начало вторжения противника на территорию СССР. Хотя необходимо отметить, что накануне войны предусматривались меры и на этот случай: «Донесение посылать одновременно по радио, телефону, телеграфу, самолетом и делегатом на автомашине, имея целью в кратчайший срок информировать Военный совет округа. Помни, что противник примет все меры, чтобы дезорганизовать связь и не дать возможности донести о нападении»[1932].