Хромой из Варшавы. Книги 1-15 - Жюльетта Бенцони

полицией. Или же Солманский все время держал его при себе, а это означает, что он у вас под носом встречался со своей сестрой...

Круглое, полное лицо австрийца внезапно сморщилось. Шиндлеру определенно не поправились слова Морозини «под вашим носом».

– Есть еще одна возможность, – проворчал он, – и именно на ней будет настаивать адвокат баронессы: кто докажет, что оружие закопали не вы? Как вы совершенно справедливо заметили, здесь ее слово будет действовать против вашего. Вдобавок вы – иностранец!

– Можно подумать, она не иностранка!

– Она – полька, а часть Польши входила в Австро-Венгерскую империю.

Альдо почувствовал, что им овладевает гнев:

– И вы полагаете, что в Варшаве испытывают к вам за это благодарность? Не больше, чем мы, венецианцы, землю которых вы захватили в нарушение всяких международных прав! Мне тоже пришлось испытать во время войны ваше тюремное гостеприимство. Так что мы играем на равных. Тем более что настоящее имя ее брата – Орчаков и он – русский. Честь имею кланяться, господин начальник полиции!

Князь подхватил брошенную им на стул шляпу, резким движением нахлобучил ее на голову и бросился к двери, однако, уже распахнув ее, спохватился:

– Не забудьте, что я сидел в машине графини фон Адлерштейн, когда убивали ее кузена, и она может за меня поручиться! И еще позвольте дать вам совет: если будете писать господину Уоррену, попросите его разъяснить вам, как полагается вести расследования! Вам это не помешает!

– Зря ты ему это высказал, – заметил Адальбер, когда Альдо вернулся в гостиницу. – Он уже и так не слишком нас любит, и, если бы не то, что мы вхожи в Рудольфскроне, возможно, у нас даже были бы неприятности...

– ...только этого недоставало! – проворчал Морозини. – Слушай, приятель, ты можешь делать все, что тебе угодно, но я отвечу на вопросы судебного следователя, или как там его называют в этих местах, распрощаюсь с дамами и возвращаюсь в Венецию! А оттуда попробую выудить Симона!

– О, мне тоже не улыбается здесь застрять! Здесь слишком гнусная атмосфера. Но, что касается наших прекрасных дам, не мы простимся первыми. У меня здесь приглашение на завтрашний ужин, – прибавил он, доставая из кармана изящную гравированную карточку. – Как ты можешь убедиться, это почти официальный прием... и в парадной одежде! Здесь есть еще менее торжественная записка, извещающая нас, что дамы по настоянию «эрцгерцогини» решили вернуться в Вену!

– По настоянию Эльзы? О боже! – простонал Морозини. – Я сказал ей, что должен вернуться в столицу, чтобы закончить лечение! Ставлю десять против одного, что она попросит меня ехать вместе с ней!

– Думаю, здесь ты ошибаешься. Напротив, графиня хочет оставить тебе лазейку. Иначе к чему затевать парадный ужин?

– Напомнить тебе, что Эльза говорила об ужине по случаю помолвки? А я вовсе не хочу быть помолвленным! Эльза моих лет или почти моих, и, как она ни трогательна, я не собираюсь на ней жениться. Если уж я женюсь, так для того, чтобы иметь детей!

– Женишься на утробе, как говаривал Наполеон? Как это романтично и как приятно, должно быть, услышать такое влюбленной женщине! – насмешливо произнес Адальбер. – Однако, по-моему, тебе нечего опасаться. Ей нужен некий Франц Рудигер, а ты ведь не собираешься менять имя?.. Впрочем, я зайду перемолвиться об этом словечком с Лизой, узнаю, как нам себя вести и...

– Никуда ты не пойдешь! Для этого существует телефон! Ведь так намного удобнее, разве нет? Особенно в дождливую погоду!

При виде грозной физиономии друга Адальбер еще шире заулыбался.

– А почему ты не хочешь, чтобы я туда пошел? Можно подумать, тебе это неприятно.

– Нет, но, если Лизе есть что сказать нам, она найдет способ это сделать!

Адальбер открыл было рот, собираясь ответить, потом снова закрыл. Он уже начал привыкать к припадкам гнева у своего друга. В такие минуты приближаться к князю было не менее опасно, чем гладить тигра против шерсти. И, решив, что лучше до времени скрыться с его глаз, он сказал:

– Пойду выпью шоколада у Цаунера. Идешь со мной?

И, не дожидаясь заранее известного ему ответа, вышел.

11

УЖИН ТЕНЕЙ

Подействовал ли резкий уход Морозини, или же начальник зальцбургской полиции был более решительным человеком, чем казался на первый взгляд, но, как бы там ни было, в тот же вечер баронесса Гуленберг и ее шофер были арестованы. После ухода князя Шиндлер отправился к ней с ордером на обыск: у нее без труда нашли пару мокрых, выпачканных землей перчаток, которые еще не успели почистить, и тогда же выяснилось, что ее шофер – скрывающийся под чужим именем преступник-рецидивист. Альдо вызвали дать официальные показания, взять которые раньше помешала его вспышка гнева. Князь, не любивший обижать людей, охотно извинился перед Шиндлером и даже от души поздравил его.

– Надеюсь, – прибавил он, – вы вскоре найдете и ее брата. Из них он наиболее опасен, а главное, у него остались драгоценности...

– Сильно опасаюсь, что он уже перебрался в Германию. Граница проходит всего в нескольких километрах от Зальцбурга! Все, что в наших силах, – выдать международный ордер на арест. Однако вряд ли мы чего-нибудь этим добьемся, ведь в Веймарской республике царит анархия.

– Не вечно же он будет там оставаться, а в странах Запада полиция работает хорошо.

– Особенно в Англии, – с кисло-сладкой миной ввернул Шиндлер. После этой парфянской стрелы они распрощались...

Следующий день показался тем более долгим, что не был отмечен никакими событиями, если не считать письма из Венеции, повергшего Морозини в тревогу и смятение.

Из-под пера Ги Бюто вышло всего несколько строк. Старый наставник интересовался, надолго ли князь еще собирается задержаться в Австрии. Все в доме отменно здоровы, тем не менее всем хочется, чтобы хозяин не откладывал свое возвращение до греческих календ. Безобидный тон письма больше всего смущал Альдо. Он слишком хорошо знал своего поверенного! Ги не имел привычки писать всякий вздор. Альдо казалось, что за ничего не значащими фразами кроется призыв о помощи.

– По-моему, в доме происходит что-то неладное, а Бюто не решается мне об этом написать прямо, – поделился он своей тревогой с Адальбером.

– Возможно, но ведь ты и так собирался вскорости туда вернуться?

– Дня через два или три. После завтрашнего ужина мне больше нечего здесь делать...

– Ну и прекрасно! Отбей домой телеграмму, что ты возвращаешься!..

– Я сделаю лучше: я туда позвоню!

Ждать соединения надо было не меньше трех