Наследие. Наследие 2 - Сергей Сергеевич Тармашев

совершенно никаких оснований верить ничем не подкрепленным словам. Но я искренне хочу вам помочь, Марина Вячеславовна! И я знаю как! Первое, что необходимо сделать, это доказать то, что ваш младенец не ваш. В смысле, надо провести генетическую экспертизу. Если ее результаты докажут вашу правоту, все значительно упростится!

– Мы с мужем уже думали об этом. – Марина безрадостно вздохнула. – Но эта процедура стоит очень дорого, и в настоящее время мы ищем на нее средства.

– Да, с началом генетической катастрофы цены на нее растут с каждым месяцем, – участливо покивал Эмиль Эдуардович, огорченно разводя руками. – Отцы едва ли не каждого третьего лига стремятся оспорить отцовство, очереди в лаборатории огромны, стоимость велика… Что поделать – рынок реагирует на спрос… Но я действительно хочу вам помочь, Марина Вячеславовна! Родильные дома не занимаются генетическими экспертизами, иначе я без промедления направил бы вас на нее бесплатно и без очереди. Однако я могу договориться с одной из лабораторий для вас! Чтобы вам не пришлось ожидать слишком долго. Возможно, удастся даже получить некоторую скидку.

– В нашем положении пригодится любая помощь, – ответила женщина. – Если это возможно, то помогите. Мы будем вам очень признательны.

– Решено! – с готовностью откликнулся врач. – Я сегодня же свяжусь с одним своим коллегой, как только разберусь с наплывом работы, и переговорю с ним на ваш счет. К вечеру ожидайте моего звонка. И не волнуйтесь, Марина Вячеславовна, мы обязательно все выясним, я это дело так не оставлю! Обещаю! Слово врача!

Он проводил убитую горем женщину к выходу из кабинета, убедился, что она ушла, и закрылся изнутри на замок. После чего торопливо отошел подальше от дверей, извлек из кармана мобильный телефон и принялся лихорадочно выискивать в телефонной книге нужный номер. Найдя искомое, он ткнул пальцем в цифры, инициируя набор, и нервным движением поднес трубку к уху.

– Алло? Мне необходимо срочно переговорить с Евгением Моисеевичем! Что? Из роддома беспокоят! Да, не терпит отлагательств! – Он несколько секунд молчал, ожидая, после чего заговорил вновь: – Евгений Моисеевич? Это Эмиль Эдуардович! Катастрофа!

Когда Марина добралась до дома, Александр уже был там и собирал Дашу на прогулку с дедом. Он надел на пластиковую подошву детского чулка-костыля резиновую галошу и теперь закреплял ее при помощи самодельных ремешков.

– Концерн второй год обещает выпустить линию бандажей и чулочных корсетов для ложных суставов, – недовольно бурчал он, – да все без толку! Стандартные изделия подходят далеко не всем, а индивидуальное изготовление стоит столько, что проще сделать самому!

– Мама! – Даша, терпеливо ожидая окончания процедуры, посмотрела на Марину. – А почему братик постоянно плачет? У него тоже болит коленочка, да? Я могу дать ему поносить свой чулочек, только он для него большой.

– Солнышко ты мое! – Марина ласково прижала к себе дочь. – Нет, чулочек братику пока не нужен, у него животик болит, но это скоро пройдет!

– Эй, там, вверху! – склонившийся над дочкиной ступней Александр недовольно поднял голову. – Осторожнее! Опрокинете сейчас нас всех!

Наконец все приготовления были завершены, и дед увел Дашу на прогулку. Марина попыталась покормить младенца, но тот отказывался от груди и надрывно плакал, судорожно подрагивая крохотной челюстью. Через открытый в болезненном плаче детский ротик была видна жесткая рыжая щетина, густо пробивавшаяся из неба. Пришлось вновь кормить из рожка, замешав в молоке обезболивающее. Вскоре младенец забылся тревожным сном, и Марина положила его в кроватку. В наступившей тишине последние капли самообладания покинули ее, она опустилась на пол возле спящего ребенка и беззвучно зарыдала, не в силах больше сдерживать слезы. Успокоить ее Александру удалось только при помощи стакана воды и пары таблеток транквилизатора. Пока Марина приходила в норму, вернулся Виталий Павлович, и их небольшой совет собрался на кухне.

– Что сказал врач? – Старый адвокат открыл портфель и выложил на стол ручку и блокнот.

– Сначала не поверил. – Марина вытерла слезы и приказала себе успокоиться. – Даже сказал, что я все выдумала, потому что передумала возиться с лигом и хочу эвтаназии. Потом убеждал меня в том, что не было никакой родинки, мол, все это галлюцинации, вызванные болью при родах. В конце концов, заявил, что поможет, но без решения органов это невозможно, и потому нужна генетическая экспертиза. Даже предложил договориться с кем-то из знакомых, чтобы нас приняли без очереди и дали скидку. Обещал перезвонить сегодня.

– В полиции, в общем, то же самое, – сообщил Александр. – Меня час гоняли из кабинета в кабинет, выясняя, кто же именно должен заниматься моим заявлением, после чего еще час я доказывал, что не верблюд! Заявление приняли, но без генетической экспертизы дело закроют в течение недели максимум, опер мне так и сказал. Надеяться на бесплатную государственную экспертизу не стоит, там очередь на полтора года вперед, лаборатории завалены делами о подтверждении отцовства. Либо мы делаем экспертизу сами и предоставляем ее результаты, на основании которых делу дадут ход, либо ждем, когда рак на горе свистнет. Короче, все упирается в деньги. Надо найти средства и провести экспертизу. Без нее нам ничего не светит.

– Действительно, экспертиза – это наш единственный шанс, – согласился Виталий Павлович. – Более того, чем быстрее мы сможем ее провести и получим результаты, тем лучше. Я был в родильном доме и пытался наводить справки. И все это мне очень не нравится. Мне удалось поговорить с акушером, принимавшим роды. Он даже смог вспомнить Марину Вячеславовну, так как у нее оказалась нестандартная реакция на более чем обыденный препарат, в результате чего вы провели в реанимации двое суток.

– Он знает, где мой ребенок?! – вскинулась Марина. – Что с ним? Куда они его дели?!

– Нет, он ничего не знает, – покачал головой адвокат. – Он занимался вами, младенцами ведает отделение Эмиля Эдуардовича. Однако акушер сказал, что с виду рожденный вами мальчик был здоров, имел отличный голос и сильные легкие. Про родимое пятно на пяточке врач ничего вспомнить не смог, зато сказал, что не помнит у младенца общего искривления спинки и вообще новорожденный не выглядел хилым.

– Они украли нашего сына! Сволочи! – Александр саданул кулаком по столу. – Его подменили!

– Тише! – Марина, всхлипывая, положила ладонь на его кулак. – Разбудишь малыша. – Она посмотрела на адвоката: – Что нам делать, Виталий Павлович?

– Однозначно – экспертизу! – ответил тот. – Но не у друзей этого странного Эмиля Эдуардовича. У меня есть подозрения на его счет. Если ваш ребенок действительно родился «чистым», дело тут может оказаться гораздо сложнее, нежели простая ошибка в палате для новорожденных. К сожалению, мне запрещено заниматься адвокатской деятельностью, но я попросил некоторых знакомых