Возвращенный рай - Татьяна Герцик

Заслышав шорох, она рассеянно перевела взгляд на него и, не сразу поняв, кто перед ней, немного прищурилась. Разглядев, сердито вскочила.

– Как ты здесь очутился?

Он подошел поближе и честно признал:

– Просто мужская солидарность. Юрию Георгиевичу стало меня жаль.

Гордо выпрямившись, Татьяна попыталась пройти мимо него к выходу, но он ухватил ее за руку и увлек на стоявший около стены удобный кожаный диван.

Поняв, что без борьбы ей не вырваться, она решила перетерпеть его притязания и села, строго сдвинув колени и надменно подняв голову.

Антон залюбовался ее нежным подвижным лицом, и с досадой спросил у себя самого, почему он не замечал этой изысканной красоты раньше? Почему ему нужно было непременно потерять самое дорогое, чтобы его оценить?

Долго смотрел в любимые глаза, потемневшие от неприязни. Ему хотелось не разговоров, а нечто более осязаемого и приятного, но ничего подобного он позволить себе не мог. Ледяная стена, возведенная ею, со временем стала выше и прочней, он ощущал это всеми своими вибрирующими нервами.

Лихорадочным движением взлохматил волосы. Татьяна упорно смотрела в сторону, не желая давать ему ни малейшего шанса. С трепетом взяв ее тонкую руку, Антон принялся целовать безжизненные пальчики, даже не пытаясь скрыть охватившей его крупной дрожи.

– Ну прости, прости меня, милая! Не губи жизнь ни мне, ни себе! Ведь ты же тоже любишь меня, я это чувствую! – в его голосе было столько отчаянной мольбы, что она невольно дрогнула.

Почувствовав это, он обхватил двумя ладонями ее лицо и заставил посмотреть на себя. Переведя на него глаза, она увидела его напряженное лицо и мелко бившуюся на виске синюю жилку. На мгновенье ей стало его жаль, но тут же проснулась гордость. Больше она никогда не будет постельной игрушкой, какие бы обещания он ей не давал. Хватит, наслушалась!

– Ты про меня ничего не знаешь и не приписывай мне свои мысли! – она попыталась встать, но он обхватил ее за локти и не позволил подняться.

– Пусти меня!

Когда он не отреагировал на ее требование, память Татьяны выхватила из прошлого его похотливое лицо, с которым он позволил той девице залезть себе под рубашку, и она изо всей силы толкнула его.

Он даже не отклонился, чтобы смягчить удар. Замахнулась снова, на сей раз желая ударить Антона по лицу, но наткнулась на покорный взгляд его глаз, и поняла, что он и пальцем не пошевельнет, чтобы защититься. Стало стыдно, будто она вздумала побить безответного ребенка. Попыталась встать снова, и снова он ее не пустил, пытаясь прижать к своей груди.

У нее в сердце огнем полыхнуло отчаяние, одиночество и стыд прошедших безнадежных месяцев. И тогда она накинулась на него, как мегера, хлеща по груди, плечам, лицу. Антону пришлось собрать всю свою силу воли, чтобы не уклоняться от ударов, дожидаясь, когда у нее пройдет приступ ярости.

Обессилев, она почувствовала, как из глаз полились безудержные слезы.

– Ты использовал меня, ты даже спасибо мне не сказал, ты тут же из моей постели перепрыгнул к этой жалкой шлюшке! Вот и иди к ней, а меня оставь в покое!

Он болезненно вздрагивал при каждом ее выкрике, но именно эти обвинения давали ему надежду. Если она может его обвинять, то может и простить… Холодное равнодушное молчание куда хуже, оно говорит только об одном – будущего у них нет. Медленно, очень медленно привлек ее к себе и обхватил горячими руками, гладя по плечам и спине, пытаясь успокоить.

– Я люблю тебя, правда. Я понял это слишком поздно, когда уже наделал непоправимых глупостей. Но поверь, больше я никогда их не повторю!

Она вытерла глаза и безнадежно сказала:

– Не верю. Может быть, меня слишком часто предавали, и потом, пытаясь снова влезть в мою постель, чего только не обещали. И ты тоже часть уже апробированного сценария. Извини, но поверить тебе я не могу.

От раскаяния и боли у него напряглось всё тело. Он не хотел слушать свой смертный приговор и вдруг предложил:

– Давай я довезу тебя до дома. А то вид и у тебя и у меня сейчас не для чужих глаз.

Пошмыгав носом, Татьяна была вынуждена согласиться. В самом деле, ни к чему привлекать к себе внимание. Еще не дай бог, знакомые попадутся.

Они сели в его мини, и он быстро погнал вперед. Она не смотрела на дорогу, промокая носовым платком глаза, тщетно пытаясь остановить непрерывно текущие слезы.

Когда Антон затормозил, Татьяна, не глядя по сторонам, кивнула ему головой и быстро заскочила в подъезд. Запнувшись за непривычно высокие ступеньки, только тут заметила, что дом чужой. Попыталась повернуться и выскочить обратно, но он хищным движением подхватил ее на руки и взлетел с ней на свой этаж. Пинком ноги открыл дверь и внес внутрь свою драгоценную ношу.

Татьяна сдавленно прошипела из-за спазма в горле:

– Как ты посмел?

Он поставил ее на пол, медленно провел ладонями по плечам и просительно проговорил:

– Таня, ты знаешь, что я никогда не моделировал свадебные платья. Всегда считал, что это не мое. Но одно я всё-таки сделал. Для тебя. Для нашей свадьбы. Посмотри, пожалуйста…

Растерявшись, она не нашлась, что ответить, и он, взяв ее за руку, быстро провел в большую комнату. Там на манекене красовалось самое роскошное платье, какое ей доводилось видеть. Серебристый изящный наряд был украшен тысячами мельчайших серебряных бусинок, сложенных в фантастически прекрасные цветы. Он подвел ее поближе и хрипло прошептал:

– Я всё сделал сам. Здесь покупной только материал. Всё остальное сделано вручную.

Она пораженно посмотрела на него. Но это же тысячи и тысячи часов работы. Но, может, он готовил его для очередной коллекции?

Антон враз угадал ее сомнения.

– Нет, это платье будешь носить только ты. На нашей свадьбе. Если захочешь, после свадьбы я его просто изорву.

Татьяна, знавшая о трепетном отношении Антона к своим творениям, поразилась еще больше. Уничтожить свой шедевр, возможно, лучшее из всего, что он создал, только чтобы успокоить ее?

– Померяй его, пожалуйста. Если ты не выйдешь за меня замуж, то просто примерь его. А потом я его уничтожу. Не хочу видеть его на других женщинах. – Он обнял ее и, прижав к себе, уткнулся носом в ее волосы. Чуть слышно прохрипел: – Пожалуйста, милая!

Задрожав, она еле заметно кивнула головой. Он тоскливо спросил:

– Тебе помочь? – но, услышав вполне ожидаемый отказ, вышел из комнаты.

Татьяна с трудом натянула длинное пышное платье, распустила волосы и посмотрела на себя в большое зеркало. У нее захватило дух. Девушка там была невероятно, сказочно хороша. Фантастический свадебный наряд искрился вокруг нее мириадами искр, освещая ее растерянное лицо.

И она вдруг поняла, что вся ее гордость – это глупость, которая и в самом деле не дает жить ни ей, ни ему. С души будто скатилось неподъемное бремя, и даже дышать стало легче. Негромко разрешила: