Лишние дети - Маша Трауб

– Ритуль, сбегай на кухню, дорогу-то помнишь? Там в шкафчике твои вещи висят, – подмигнула мне повариха.

Я пулей полетела на кухню. Тетя Света помнила, как меня зовут! Я не была для нее такой, как все!

Если бы меня попросили вспомнить, когда я стала взрослой, когда поняла, что нужно всего добиваться самой, научилась врать, воровать, я бы, не задумываясь, ответила – в старшей группе детского сада. В тот самый день, когда мама вернула меня с пятидневки в обычную группу. В тот день, когда я снова надела удобные трусы, теплую майку и не колющиеся колготки. Я ведь точно помнила, что они оставались в моем шкафчике на пятидневке. Наверное, тетя Света их забрала, постирала и погладила. Я была счастлива. И решила, что обязательно обниму повариху, когда вернусь в группу.

Я вернулась, но тетя Света уже ушла. Когда же я по-настоящему возненавидела Елену Ивановну? Именно тогда. В тот самый момент. И эта ненависть стала посильнее страха, обиды и всех остальных чувств, которые я до этого испытывала. Я поняла, насколько быстро состояние абсолютного счастья может исчезнуть, уступив место ненависти и злобе. Как легко, парой фраз, можно разбить то лучшее, что испытывает человек. И насколько становится больно, когда это происходит неожиданно, когда ты этого совсем не ждешь.

Елена Ивановна, увидев меня в халате, фартуке и косынке, выданных поварихой, фыркнула:

– Побирушка. Хуже, чем детдомовка.

Тогда я решила, что Елену Ивановну нужно наказать. Только не знала, как именно. И я так и не увидела Стасика.

– А где Стасик? – спросила я у Ленки Синицыной.

– Откуда я знаю? А ты правда была на пятидневке? – Ленке было любопытно.

– Правда. Там хорошо, – ответила я.

– Враки.

– Нет.

Я рассказала Ленке про волшебный ночник, кукольный и театр теней, торт на день рождения и про то, какие бывают воспитательницы.

– Враки, – опять фыркнула Ленка.

– Стасик болеет, – сказала подошедшая к нам Светка.

– Зачем ты ей рассказала? Пусть бы пострадала по своему Стасику! Надо было сказать, что он ушел! – прикрикнула на нее Ленка.

Светка вжала голову в плечи.

До вечера я думала о том, что мне делать. Просить маму вернуть меня на пятидневку или остаться в старой группе, чтобы отомстить Елене Ивановне? Я решила остаться. Месть показалась мне слаще ватрушек, которыми нас закармливала на пятидневке тетя Света.

Мама забирала меня поздно. Я опять сидела на качелях под приглядом сторожихи тети Розы. Мама заболела и не могла готовить. У нее был насморк и кашель. Я опять ходила все время голодная. Тетя Роза подкармливала меня сушками с маком и сухариками, обсыпанными сахаром. Я уже тогда знала, что запомню из детства – не мамины котлеты, не кашу, даже не торт тети Светы, а эти сушки с маком и сухарики с сахаром. А еще любительскую колбасу с кусочками жира. Колбаса мне досталась случайно. Я сидела на качелях и услышала, как кто-то скулит. Думала, показалось, но нет. Я пошла на звук и увидела щенка, застрявшего в щели под забором.

– Там щенок! – закричала я.

Тетя Роза вытащила щенка – мокрого, грязного, тощего, кожа да кости.

– Ну, и что мне с ним делать? Может, себе заберешь? – спросила меня тетя Роза.

– Мне мама не разрешит. Она не любит животных.

– Жалко. Глаза умные. Ладно, давай пока я его в сторожке у себя подержу. Авось не заметят. А там видно будет.

Тетя Роза занесла щенка в сторожку и достала колбасу.

– Ну, давай ешь. – Она бросила кусок щенку, и тот начал жевать так, что слюни потекли не только у него, но и у меня.

– А можно мне? – спросила я.

– Покормить хочешь?

– Нет, колбасу. Можно мне кусок колбасы?

– Можно, конечно. Надо будет к Свете зайти, объедки попросить, его же теперь кормить и поить… Да и тебя, судя по всему, – размышляла вслух тетя Роза.

Мы со щенком наперегонки лопали колбасу.

– Ну, как его назовем? – спросила тетя Роза меня.

– Не знаю. А какие имена у собак бывают?

– Барбос, Полкан, Жучка, – начала перечислять сторожиха.

– Филя. Как в «Спокойной ночи, малыши», – предложила я.

– Точно. Пусть будет Филей, – согласилась тетя Роза.

С тех пор я ужинала вместе с Филей объедками, которые нам выдавала тетя Света. Для меня она складывала порцию в отдельную тарелку, для Фили – в отдельную.

– У тебя солитер, что ли? – ахала каждый раз тетя Роза, глядя, как я уминаю запеканку или остывшую котлету.

– Бедная девочка, как из голодного края сбежала. Ну ладно, это скотина – жрет что ни дашь. Но ты-то из семьи, – в очередной раз причитала тетя Роза.

Мы с Филей отличались отменным аппетитом. И оба не толстели. Ни на грамм.

– В вас ничего не задерживается, – чуть не плакала тетя Роза, глядя на нас со щенком. Мы оба никак не могли наесться. Я даже похудела. И сильно.

– Это вы от нервов, бедные, – переживала тетя Роза, – настрадались.

Я и правда на здоровом и полноценном питании начала расти. Филя тоже уверенно рос. Мы оба оставались поджарыми, с торчащими костями, но вдруг стали высокими.

– Не в коня корм, – констатировала тетя Роза.

Мама удивлялась, почему я так быстро расту – опять все стало мало. Она расстраивалась, потому что мне вдруг потребовалось все новое – пальто, колготки, платья.

– Ну ты и дылда, – говорила мне мама. – В кого только пошла?

Я не знала в кого, но в группе, когда нас выстраивали по росту, я действительно стала выше многих девочек. И мне это, если честно, нравилось. Филя тоже рос как на дрожжах и из несчастного крошечного щенка превращался в достаточно большую собаку.

– Неужели ты мне лошадь подсунула? – смеялась тетя Роза.

Не знаю, что бы со мной сталось, если бы не «подъедалки» тети Светы. Повариха сама их так называла. Мне нравилось это слово, очень вкусное. Елена Ивановна не разрешала брать добавку. Я уже выяснила, что добавку можно – на пятидневке всегда разрешали. И как-то спросила у воспитательницы, почему нельзя добавку, если еда остается?

– Тут тебе не ресторан, – рявкнула Елена Ивановна. – Государство платит за вашу еду. И тебе положена одна порция. Понятно? Тебе вообще жрать надо меньше – вон, все дети как дети, а ты вечно ходишь клянчишь.

– Я не клянчу. Я просто спросила. Нам на пятидневке разрешали, вам что, жалко?

– Вот и иди на свою пятидневку. Тоже завели моду – ушли, пришли. А мне как с тобой работать?

– Я не виновата. Мама в командировки уезжала.

Не знаю, откуда я набралась смелости перечить Елене Ивановне. Но страх куда-то испарился. Наверное, полноценное питание отвечает не только за рост и развитие, но и за смелость. Я больше не голодала. И знала, что Елена Ивановна злая и жадная, а есть хорошие воспитательницы.