Чистый продукт. В поисках идеального виски - Иэн Бэнкс

На другом берегу лоха стоит деревушка еще меньше – Акаракл (Acharacle). А между ними – ничего, только природа. Только лох и горы, которые ближе к юго-западу становятся все ниже. С юго-восточной стороны проходит лесная дорога, но она перекрыта, а ключи от шлагбаумов имеются только у лесничих. Северо-западная сторона совсем дикая.

Еще есть пляжи, рыбоводческие хозяйства и платформы, на которые взгромождены нелепые деревянные сараи. На озере – множество островков и подводных рифов, которых лучше избегать; в него впадают мелкие речушки. На юге лоха можно преодолеть пороги – к примеру, на байдарке – и оказаться в море (еще несколько веков глобального потепления вполне могут превратить Лох-Шил в морскую бухту).

Каждый год мы с Лэсом говорим, что вытащим лодку из лоха, поставим на прицеп и съездим на другой лох или даже на море, но каждый год оказывается, что и на Лох-Шил есть чем заняться. Правда, это означает, что ни один из нас не может сказать о себе «старый морской волк». Вместо этого мы соглашаемся быть озерными волчатами.

В начале двадцатого века, когда местные дороги либо отсутствовали вовсе, либо были не лучше лесных троп, между южным берегом лоха и вокзалом в Гленфиннане ходил пароход. Сейчас озерные воды бороздит добрый пароходик под названием «Силеас», и на нем можно расслабиться. На воде и так обычно немного кровососущих насекомых, да и «Силеас», с виду сонный тихоход, обгонит любого комара.

Хотя я все равно испытываю к Лох-Шил смешанные чувства. Спустив на воду «Логгер», мы обнаружили, что тут гуляют капризные ветра. Капризными нарек их Лэс. А я, по-моему, употребил фразу «охеренно злые». Плывешь себе спокойно, поймав хороший сильный воздушный поток, как вдруг он исчезает, чтобы тут же появиться снова, как только ты примешься заводить мотор. Причем появляется он с противополжной стороны, что требует мгновенной настройки парусов. Мы объясняли эти метеорологические чудеса тем, что со стороны Гленфиннана лох окружен множеством высоких гор, которые встают на пути ветра и закручивают его вихревыми потоками.

Иногда ветер не возвращается вовсе, и мы в итоге сидим на гладкой воде, как на самом большом в мире зеркале. И это привело к появлению феномена, который Лэс назвал – думаю, в пику мне – созерцательным судоходством.

Созерцательное судоходство заключается в том, что ты сидишь в лодке в условиях полного штиля – движения никакого, кроме естественного хода воды от берегов к истекающим вдали рекам (со скоростью миллиметр в сутки или около того), – и любуешься небом, где либо нет ни облачка, либо есть, но поразительно неподвижные. А потом, приблизительно после часа вялого сидения на месте, когда твой приятель (в данном случае его роль играет мистер Лэсли Макфарлан) начинает, что вполне объяснимо, скучать и предлагает уже завести мотор, ты должен подпрыгнуть, указать на точку в трех-четырех милях и сказать что-нибудь вроде:

– Зачем?! Смотри, там какая-то рябь, вон там, гляди. Видишь? Да вон же! Серьезно! И вроде как движется сюда. Так что давай еще подождем…

Жалкое зрелище.

Для моего неудовольствия есть еще один повод, и появился он на пляжной вечеринке в честь дня рождения Джоани. Дело было прошлым летом (летом 2002-го). Как и Лэс с Айлин, Доналд-Джон и Джоани тоже учителя и тоже живут в Гленфиннане. И Доналд-Джон решил, что пятидесятилетие Джоани прикольно будет отметить на галечном пляже; с этой целью там соорудили временный причал, установили гриль размером с бочку от нефтепродуктов и соорудили пару навесов на случай дождя (которого не последовало); гости прибыли на моторках, прихватив с собой провизию, алкоголь и всякую раскладную походную экипировку. Мы с Энн поехали с Лэсом, Айлин и их чудесной дочкой Эйли. Все прошло отлично. Больше всего мне запомнилось, как Иэн Макфарлан (однофамилец Лэса) энергично наяривал на волынке, пока его отец Чарли тащил на плече громадное дерево для костра. И еще футболка Доналда-Джона, на которой была надпись: «Печень – зло, а зло наказуемо».

В сумерках, когда вечеринка закончилась, мы вернулись домой и на берегу стали разгружать лодку. Думаю, меня разобрало от виски, потому что, взвалив на себя два складных стула, стол, сумку-холодильник и фотоаппарат, я в итоге рухнул в воду. Там было не слишком глубоко, но даже этого хватило, чтобы испортить фотик, утопить телефон, вымокнуть до нитки и набрать воды в сапоги. Якобы перед падением я еще пару секунд раскачивался; якобы от этого картина стала еще забавнее. Эйли уже зашла в дом, но хохотала так, что было слышно на берегу. По ее словам, мое падение – это самое смешное, что она видела в жизни, но ей всего пятнадцать лет, что она вообще понимает?

Фотоаппарат впоследствии удалось починить, но вот мобильнику пришел конец. Я бы и не особо расстроился, но за год до этого мне уже пришлось менять телефон после аналогичного инцидента – тогда мы с Лэсом ходили на байдарке по озеру Эилт (Loch Eilt), тоже близ Гленфиннана.

Так что Лох-Шил вызывает у меня некоторые нарекания. Но я все равно его люблю.

Мы благополучно спускаем лодку на воду, двигатель заводится с пол-оборота, проходим несколько миль до галечного пляжа и обратно просто чтобы убедиться, что все работает. На воде, наверное, еще с десяток лодок, что для Лох-Шил достаточно много. Оказывается, сейчас проводится один из трех ежегодных чемпионатов Гленфиннана по рыбалке. Приходит время посидеть в саду за пивом (благо сезон комарья пока не наступил). После великолепного ужина из оленины, сопровождаемого разумным количеством красного вина (в таких случаях всегда трудно удержаться в пределах разумного), мы с Лэсом позволяем себе пару стаканчиков виски бочковой крепости – исключительно в качестве разминки: нам ведь предстоит неделя неустанного сбора материала.

Когда пьешь виски бочковой крепости, особенно если он не был тщательно профильтрован, приобщаешься к исконному вкусу. В последнее время бочковая крепость стала редкостью: зачастую даже лучшие молты сначала охлаждают и фильтруют, разбавляют, а в некоторых случаях даже добавляют жженый сахар, чтобы придать напитку более темный оттенок.

Ни один из этих процессов не может совсем испортить молт, а производители даже утверждают, что просто идут навстречу покупателю, но такие манипуляции все равно влияют на вкус. Чтобы попробовать чистый продукт, нужно либо жить рядом с дистиллерией или очень хорошим магазином, либо иметь знакомства в этой сфере, либо покупать целую бочку.

Про холодную фильтрацию и добавление жженки мне – вскоре после того, как я в 1988-м переселился в Шотландию, – рассказал продавец магазина «Каденхедс» (Cadenhead’s) на Королевской Миле в Эдинбурге. Купив квартиру возле улицы-моста Саут-Бридж (South Bridge), я исследовал этот район и нашел магазинчик, где не продают ничего, кроме виски, причем в большинстве своем такой, какой я не видел в других магазинах, или даже такой, о котором вообще никогда не слышал. Парень-продавец убеждал меня почти с мессианским усердием, и я послушно приобрел несколько бутылок абсолютно девственного виски бочковой крепости. Выходя из магазина, я кипел праведным гневом от того, что наш национальный напиток заграбастали, выхолостили и, по сути, унизили льстивые хлыщи из международных корпораций со знаками доллара вместо зрачков.