Тьма ваших душ - Алексей Валерьевич Исаров

Арма провела лапой по свежевскопанной земле.

— Зорат силён и не глуп, — уголки пасти Воплощения слегка поднялись. Удобно, когда можешь обсудить вопрос сама с собой, но опираясь на несколько совершенно противоположных мнений. — Даже если он и не достоин стать Воплощением, нужно признать, что бросать того, в кого я вложила столько сил — нерационально.

— Рационализм — удел бездушных Светлых, — рявкнула Намира, не повернув головы, будто крича на саму себя. — Это они сковывают всё законами и логикой, а мотивы Тьмы непознаваемы! Не драконьему разуму судить мои поступки и опровергать моё решение — во мне больше сознания, чем во всей Вселенной. И сейчас я говорю, что Зорат пойдёт против Тьмы, потому он должен умереть по-настоящему.

— Зорат пойдёт дальше, как и я. Или ты считаешь, что долетела до своего потолка? — Арма повернула нос на Намиру — и едва успела отпрыгнуть в сторону, увернувшись от ускорившейся драконицы. Когтистая лапа пролетела мимо, но Арма развернулась на месте и выпустила в черношерстную луч кипящей праны. Та поднялась на задние, скрещивая передние на груди, и резким взмахом выставив перед собой тёмно-грозовой щит, мигом покрывшийся множеством трещин. Секунду обе крылатых стояли на месте, пытаясь пересилить друг друга, а затем совместно погасили энергию и опустились на все четыре, тяжело дыша.

— У нас общий разум, — погрустнел Варлад, — но, как у любого несмышлёного дракона, он может войти в противоречие сам с собой. Оставлю пока Зората. Я потом решу его судьбу. Он выйдет в тот момент, когда будет нужен Нашару и сыграет мне на пользу, — проявив в ладони кольцо-ключ от темницы несостоявшегося Воплощения, архитектор обронил будущее Нашара в траву.

* * * Три года назад. * * *

— Мы так долго не протянем, госпожа, — Орниас, вытирая глефу о шерсть одного из убитых оборванцев, выпрыгнувших из лесной засады, посмотрел сузившимися после напряжённой драки зрачками на свою новую повелительницу. Та, волоча от усталости крылья, ходила на четырёх между порванных и порубленных тел, высматривая и себе стоящее оружие, чтобы драться хотя бы наравне с новыми друзьями:

— Если хотите похныкать, летите и сдавайтесь Герусет! Она вас успокоит, — самка недовольно оскалилась, грустно опуская уши. Налётчики, к сожалению, дрались либо когтями, либо самодельными каменными копьями, так как не принадлежали к гайдукам стражи или армии, и к разбою их подтолкнули голод и отчаяние. А убийце сар-волха и телохранителям, которым грозила расплата за то, что не уберегли хозяина, хотелось улететь как можно дальше от столицы, чтобы не мозолить глаза прогнившим лидерам Тёмных. Единственную ценную вещь отыскал Пенеаш, сняв с обгоревшего пальца главаря разбойников кольцо с большой круглой печаткой.

Сдув пепел, бело-тигровый дракон отставил резное плетение рун на лапу от носа, чтобы лучше их разобрать своей хищнической дальнозоркостью.

— «Зорат Сурт», — прочёл он. — Видимо, из благородной семьи, но поступившийся честью.

— Значит, вещь продать будет можно без проблем с его роднёй, — для облегчения ходьбы на задних бело-серый Орниас растворил глефу в своей душе. Можно было бы и полетать, конечно, только так будешь слишком заметным. — Шевелите лапами, птахи. Мы ещё недостаточно хорошо схоронились, раз на нас покушались.

Инанна, взмыленная от грызни в парящей жаре леса после дождя, пропустила мимо длинных острых ушей пренебрежительный тон своего невольного слуги, привязанного к ней «правом сильного». Предавать её он не собирался — гораздо раньше, ещё в Утгарде, нашёл бы способ сдать авторитетным крылатым — а, значит, исходил из её интересов, почитая волю Тёмной, которую Тьма признала более способной, чем предыдущего хозяина, Эрекцара. Впрочем, рыжешёрстая беглянка сама понимала, что стоит как можно скорее покинуть контролируемые Герусет земли. Мать умерла на глазах дочери, отец не друг потомству, даже родной дом — и тот сгорел! Что держало Инанну на старом месте?

Изломанные и ветвистые стволы низких, но раскидистых деревьев отстояли далеко друг от друга, позволяя разрастаться обычно низкой от недостатка света траве. Инанна проходила через орошённые небесной влагой стебли, позволяя им приятно касаться шкуры и смывать чужую кровь и немного крови самой обладательницы волнистых рогов. Инанна не думала сейчас ни о красоте природы, ни об ужасе убийств, чьи плоды оставались позади в прямом смысле, но не переносном, даже не о том, что кто-то смог бы учуять кровавый след. Все решительные действия, столь приободряющие убийц её матери, ныне служивших ей, совершались на автомате, а внутренности души Инанны перегорели ещё во время физического и морального изнасилования. Сознанию оставалось лишь дивиться пустоте внутри, наблюдать за жившим на автомате телом и скучать о том счастливом времени, когда её можно было наполнить эмоциями без страха умереть от печали и боли, что была в тысячи раз сильнее любой физической.

Своему внутреннему состоянию молодой, но уже многое пережившей драконессе показалась весьма подходящей невысокая ограда из серого резного камня, окружавшая крохотный, но ухоженный сад посреди дикой безвестной глуши, в центре которого хмурым тёмным силуэтом стоял надгробный камень, отполированный и подписанный с одной стороны. Сверху большими и разборчивыми из-за всякого отсутствия переплетения рунами была выбита надпись «ДУРАК», а под нею — небольшое круглое углубление с совсем непонятной, хотя и чёткой вязью.

— Я вырезал себе половину мозгов, — Пенеаш, подходя к надгробию под тяжёлым взглядом брата, намекнул на недавнюю добровольную травму сознания, — но память у меня ещё работает. — Дракон материализовал в лапе недавний трофей, на всякий случай сверил плетение на печатке и камне. — Тут его родственник, или он сам?

— Скорее, дикие драконы давно разрыли его могилу, — махнул Орниас хвостом по мирно растущим цветам вкруг монумента.

Инанна с прохладным любопытством сравнила два плетения:

— Я сейчас не буду читать царапки на камнях и озвучивать, кто вы оба, — еле улыбнулась углом пасти своей шутке. — Узоры зеркальны, один к тому же выпуклый, а другой прорезанный. Похоже на ключ и замок, если одно приложить к другому.

Нетерпеливая алогривая драконица отобрала у Пенеаша печатку и смело вложила её в углубление. Что уж оставалось терять Инанне — в большую ловушку, чем она сейчас находилась, ей уже не