Карабах – горы зовут нас - Эльбрус Иззят оглы Оруджев

этими ребятами и проверьте пещеры, нет ли там противника. А мы будем двигаться за вами. Если все нормально, то Низами, пошлешь связного. Понял?

— Так точно, сделаем, командир. Низами позвал чабана, и они растворились в темноте. Карам — киши вернулся к жителя, чтобы рассказать им о принятом решении.

Группы с полковником, соблюдая дистанцию, цепочкой пошли вслед за дозорными. Лес неузнаваемо изменился. Как в заколдованном царстве, где не осталось ничего живого. Вид деревьев, опустивших свои ветки, был весьма скучен. Валил снег. Много снега. На кронах лежали белые тяжелые шапки снега. Все вокруг побелело, снег уже не успевал таять. Он, склонив ветки, шуршал, сваливаясь вниз. Мокрый снег становился опаснее всех врагов, которые рыскали по лесам и долинам, отыскивая свои жертвы. Это сочетание зеленого и белого в природе, майский снегопад на лапниках елей, казался сказкой, но холод стоял как зимой. При выдохе изо рта шел пар и это в начале мая.

Прошло еще часа два, когда они повстречали разведчиков, высланных Алиевым. По скользкой тропинке поднялись к скале, на склоне которой зияло огромное отверстие пещеры.

— Командирам групп, от пещеры на расстоянии 300 метров выставить охранение, остальным отдыхать, — отдал он распоряжение.

— Тябрик, найди и нам укрытие, — приказал полковник, а сам, спустившись на дорогу, присел возле одинокого дерева. Вынул сигарету, прикурил, жадно вдыхая горький дым. Ноги гудели. Пальцы, державшие сигарету, подрагивали. Он снял головной убор, подставляя голову под крупные снежные хлопья, рукой смахивал их на лицо и смывал пот.

Подошел Тябрик и сказал, что место подобрано, можно пойти, отдохнуть. Вместе с бойцом они поднялись в гору, там под огромной пихтой его дожидались солдаты. Оглядев место бивака, он сказал;

— Все. Отдыхаем здесь, — он обвел взглядом присутствующих.

Разложили небольшой костер. Натянули тент из плащ-палатки.

— Не было печали, — тихо сказал Азай, возникнув откуда-то из темноты, — все дороги замело. Тропинки стали подмораживаться, идти очень тяжело.

Полковник поднял на него глаза, — откуда ты?

— Я посты проверил, — командир, как бы извиняясь, сказал он и опустился рядом, на валежник. Он взял из костра горящую ветку и поднес к часам на руке.

— Сколько?

— Пятый час утра. Вы бы отдохнули, товарищ полковник?

— Да не могу заснуть, Азай, будет мне вечный сон, если людей поморожу да вас погублю. Может надо было спуститься к дороге на Лачин, да пробиваться к своим, а я вас в горы потянул.

— Будет мне вечный сон, — полковник с тоской в голосе, повторил, то, что не давало ему успокоиться.

Тем более, сейчас, когда Низами, после разговора с пастухом и председателем, отвел его в сторону и рассказал, что ребята из разведгруппы, по дороге видели, как двое мужиков хоронили своих замерзших детей прямо в снегу, а над могилой рыдали их матери собственноручно исцарапанными с горя лицами.

Он поднялся и выбрался из палатки, развел туда — сюда руками, отгоняя усталость.

— Скоро светать начнет, — он посмотрел на небо, — надо сразу поднимать людей и идти. Неизвестно сколько он будет валить, этот снег.

Ночь стала свертываться на покой, уступая свое место приближающему рассвету. Полковник поднял своих солдат и двинулся к перевалу.

Пошли краем леса, не выходя на тропинку, где снега было больше. Ноги скользили. С рассветом немного потеплело, подул ветерок и неожиданно пригнал в горы грозовую тучу. В чреве низких и черных облаков прогрохотало, и вдруг полил такой дождь, что казалось, горы и леса обиделись на тех, кто бросал их и уходил, оставляя на поруганье врагам леса, горы и землю, что столетиями кормила их, дарила счастье и радость жить в этом сказочном мире.

Шел проливной дождь.

Отряды шли по расползающейся глине вниз — вверх, с увала на увал, молчаливые и злые, занятые только одной мыслью: — «Дойти до перевала». Стрелки часов приближались к трем часам полудня, нужно было сделать привал. Они выбрали место под нависшей скалой и остановились.

Полковник сел на большой камень прямо под дождем. Подозвав Азая, показал ему место рядом с собой.

Раскрыв командирскую сумку, развернул ее. В планшете, под непромокаемой слюдой, была сложена рабочая карта. Положил ее на колени и стал изучать местность, комментируя свои мысли вслух.

— Давай, Азай, разберемся. Вот, впереди перевал, справа от перевала дорога идущая на Лачин и дорога на Карагяф. Мне кажется, что армяне, которых видели разведчики, шли именно вот на эту гору, — полковник ткнул веточкой в квадрат карты, — откуда можно контролировать все подходы и сам перевал. Согласен? Азай не успел ответить. Подошел Босс, с ним несколько солдат, все были мокрые, с посиневшими губами.

— Я думаю, — полковник обвел взглядом своих бойцов, — нам надо разделиться на две группы. До подхода людей надо оседлать эти вершины и удерживать их до того момента, пока жители всех деревень не пройдут через перевал.

— Одну группу поведу сам вот на эту вершину, — полковник снова указал точку на карте. Вторую группу поведешь ты, — он посмотрел на Азая. Увидев его немой вопрос, повторил, — Да, ты, а разведгруппа Низами Алиева будет сопровождать жителей и доведет их до Лачина.

Старший лейтенант Алиев словно ждал услышать свою фамилию, появился из-за деревьев. За ним шел солдат в лохматой овечьей шапке и вел под уздцы лошадь, на которой восседала женщина, укутанная в разные лохмотья. Стоящие бойцы внимательно рассматривали пришельцев.

— Командир, армяне идут по пятам — выпалил Низами, смахивая струйки то ли пота, то ли капельки дождя с почерневшего за последние дни молодого лица.

— А где твоя группа, — перебил его полковник? Низами оглянулся назад и показал на гору. — Вот на ту сторону посмотрите, с двумя большими соснами — он указал на противоположную сторону от места, где они стояли. А вот этих — старший лейтенант сплюнул в сторону трех гражданских мужиков, привязанных к хвосту лошади, — мы поймали там, у речки, когда они хотели перейти ее в брод.

Один из них, когда увидел нас, бросился в поток, чтобы переплыть реку, но, ударившись об валун, утонул. Еще были две лошади, но поймать их не удалось, они убежали в лес. Мы торопились предупредить вас.

Это были те мерзавцы, угнавшие лошадей. Мужики стояли, понурив головы. Вид их был жалкий, но сострадания ни у кого они не вызывали.

— Что с ними будем делать? — командир, спросил подошедший Видади Рустамов?

— Судить будем, как предателей! — сквозь зубы процедил полковник. Он взял протянутый Алиевым бинокль.

— Два человека ко мне, — скомандовал он. От группы отделились два солдата. В одном из них, он узнал того самого солдата по имени Хамбала,