Изгои - Эльмира Нетесова

сумки? А ну, брысь отсюда! Зинка, забери Голдберга! Он Шурку воровать учит! Слышь? Ты чего ревешь? Жалко Шурку отдавать?

Да нет! Жопа болит! — рассмешила всех разом и, разозлившись на смех, взвыла громко.

Да перестань хныкать! Скажи, ты все слышала? Отдаем Шурку в артистки?

Нет! Как дышать станем сами?

Как до нее! Что коль впрямь по телеку ее покажут? Нашу бомжонку! Я ж от гордости на кусочки порвусь! Хоть одной подвезет на халяву в люди въехать.

Такое только в кино бывает! — недоверчиво шмыгнул носом Димка.

А ты молчи! Гля, как меня обоссал ночью, по самое горло! Все от сторожа смывался, а до ведра так и не добежал! — вытолкнул Женька брата из-под одеялка. Тот стоял мокрый, красный, смущенный.

Шурик! Иди ко мне, малышка! Ты этого дядю знаешь? — спросила Катька. Девчонка тут же кивнула головой.

Ты хочешь к нему? Насовсем?

Глаза девчонки стали большими, круглыми, испуганными:

А я не обоссалась! — показала сухие трусишки.

Ты хочешь стать артисткой, чтоб тебя показывали по телеку?

Шурка, подумав, кивнула головой, заулыбалась довольно.

Тогда ты пойдешь с этим дядей, станешь жить

у него.

А вы? — растерялась малышка.

Мы будем приходить к тебе. Иногда.

А это далеко? — спросила Шурка.

Не тревожься. Я на машине. Мигом домчим. У тебя начнется новая жизнь. Интересная и красивая, — писал адрес и телефон на листке бумаги для Катьки и, подчеркнув один из номеров телефона, сказал: — По этому вы можете попросить к телефону Шурочку, и ее пригласят…

Почему поверила? Может он аферист? И вовсе не директор! — упрекнула Зинка Катьку, когда машина отъезжала от дома.

Я его самого по телеку видела. В магазине была. Там телеки продают. Включили, чтоб проверить, как молотит. А там этот вот со своей кодлой выступал. Вернее, с артистами. Почему-то запомнился. Он говорил про них, они пели, плясали. И знаешь, здорово получалось…

Не думала, что отдашь ему Шурку. Как жить теперь станем? — охнула Зинка.

Дура ты! Если нам с тобой в потемках жить суждено, неужель Шурка не должна свет увидеть? Пусть хоть она, одна за всех, жизни радуется. И, выйдя в люди, скажет правду, что не родители, а бомжи помогли ей выжить, стать человеком. Не перекрыли, не помешали гению. Наоборот, помогли найти дорогу в ночи. Дай Бог, чтоб почаще с нее не сбивались. А ты не скули! Рядом с Шуркой чему-то научилась бы! А то так и состаришься в нищенках! — буркнула Катька, огрев Зинку злым взглядом.

Всех в телеке не покажут. Не поместимся, — ответила та недовольно и съязвила: — Свою мать не признала за бедность, а денежный мешок сама с рук выпустила. И даже не спросилась никого, хотя Шурку я привела…

Захлопнись, дура! Не кайфово у меня — сваливай на все четыре. Никого не привязала. А Шурку забудь! Посей про нее мозги. Не для нас малышка! У ней своя судьба. С нашими суконными рылами только жизни калечить. Куда уж в люди вывести? Через пяток лет на панель пошла бы башлять. А там что? Думаешь, сладко? Аборты и сифилы скольких сгубили? Давно ль Королева откинулась? Хотя не чета Шурке, крепкой девкой была.

Я про другое боюсь. Одной мне, без Шурки, мало будут подавать милостыни. Ты ж первая грызться станешь, — с опаской глянула на Катьку.

Просить тоже надо умеючи. Не сидеть корягой. Сострой козью морду, хрипи, скули, пусти мокроту. Дави на жаль. Трясись как хвост сучий. Лезь на глаза. Нахальной надо быть, тогда не сдохнем с голоду! Доперла?

Нахальных лягавые гребут, — икнула Зинка испуганно.

Не таких как ты! Нынче полгорода побираются. Всех не заметут.

Не умею кривляться. Не получается, сколько раз пробовала. Все не то. Даже Шурка надо мной смеялась и говорила, что я на бухую больше похожа.

Катька невольно пырснула в кулак.

Конечно, одной тебе не подадут, но надо что-то придумать. Может, и ты чего-нибудь сумеешь, — свернула сумку, сунула в подмышку и, кивнув Зинке, ушла из дома.

Катька вздумала сегодня сходить в магазин, на базар — не хотелось. Да и жратвы хватало. Разве вот конфет ребятам принести? Девчонка зашла в универмаг. Покрутилась по всем отделам. Заглянула в секцию, где продавались магнитолы. Здесь скопилось много народу. Одни выбирали магнитолы, другие слушали музыку, глазели на прилавки.

Катька присмотрелась. Приметила, как мальчишка, улучив момент, перегнулся, воспользовавшись занятостью продавца, вытащил коробку с магнитолой, нырнул в толпу и, смешавшись с нею, выскочил из магазина не замеченный никем, кроме нее. Девчонке захотелось повторить и… удалось. Она мчалась домой со всех ног. «Во, прикол! Такой навар обломился!».

Катька влетела в дом, прижав коробку с магнитолой к груди, и онемела… Двое милиционеров сидели за столом, ожидая именно ее.

Долго ждать себя заставляешь! — глянул плотный плечистый капитан на девчонку и, указав глазами на пустой стул, приказал коротко: — Садись! Разговор к тебе есть!

Девчонка не выпускала коробку из рук. Переминалась с ноги на ногу.

Давай садись! Некогда нам тебя уговаривать! — послышались нотки раздражения в голосе капитана Катька, сунув коробку под койку, подошла к столу. «Едва успела стыздить, они уже пронюхали! А может, нет? Ведь не велят открыть, показать. Не берут за уши. Наверное не за тем возникли», — дрожали руки, ноги и душа.

Сколько времени живешь без родителей? — спросил капитан.

Давно, — ответила глухо.

Когда в последний раз их видела?

Мать вчера была.

Часто тебя навещает? — оживился капитан, ерзнув на стуле.

Первый раз пришла. Больше не нарисуется.

Это еще почему?

Не нужна я им! Никому… И они мне тоже не

нужны.

С отцом видишься?

С год назад видела его. В трамвае ехал. С той самой бабой, какая меня из дома выкинула.

Ты разговаривала с ним? — смотрел в глаза капитан, буравя Катьку насквозь.

Об чем? На хрен он нужен! Ему бабы и водка — главные. Я — без толку. Не говорила и не хочу! На хрен нужен! — сверкнули слезы в глазах.

А когда с ним жила, помнишь кто к нему приходил?

Бабы! Всякие! — сморщилась девчонка.

Вот фотографии знакомых отца! Кого из них знаешь? Кого видела? — раскрыл папку лейтенант, достал фотографии, разложил на столе.

Его спрашивайте! Я не хочу! Давно с ним не живу. Не знаю, с кем дружбанит и кентуется. Он мне чужой! — отвернулась девчонка.