Строптивая невеста - Вивьен Найджелл

— Нужно сделать так, чтобы мама от твоего богатства совершенно потеряла голову. Пусть она убедится, что любой другой в сравнении с тобой — жалкий нищий.

— Значит, для нее богатство — самое главное? По-моему, ее должно волновать другое: чтобы зять любил ее дочь и заботился о ней.

— Девиз моей матери: любить богатого гораздо приятнее, чем бедного.

Лиз сказала это таким тоном, что невольно выдала себя. Неужели в глубине души она ищет того же, что и он? Неужели она тоже мечтает о бескорыстной и настоящей любви, о чувстве без расчета и условностей?

— Но сама ты так не думаешь, Лиз? — осторожно спросил он.

— Я не очень-то верю в любовь. Не верю, что существует настоящая любовь — в горе и радости, в болезни и здравии и так далее.

Она произнесла это с такой обреченностью и тоской, что он потянулся к ней: хотелось обнять ее, успокоить, доказать, что существует любовь вечная и огромная. Он сам никогда не терял веры в то, что эта любовь существует. Дед и бабушка всегда говорили, что любовь — драгоценный дар. К несчастью, для него это чувство — тайна за семью печатями. Но он верил, что однажды встретит свою единственную.

А вдруг эта единственная — Лиз?

Она ему очень нравится. С ней интересно. Она знает себе цену и тем вызывает уважение. Его влечет к ней до головокружения. Но любовь ли это?

— Твоя бабушка очень любила деда, правда? — вдруг спросила Лиз.

— И до сих пор любит.

Гарри вспомнил, как близки они были до самой смерти деда. Любовь стариков пережила чувства его собственных родителей, которые заключили традиционный брак по расчету.

— А дед так же любил бабушку?

Пустой вопрос, но Гарри почувствовал, что она спрашивает неспроста.

— Да. Он тоже очень любил ее.

— Но откуда ты знаешь?

Как ребенок, право. Но ее наивность тронула Гарри. Захотелось, чтобы именно от него Лиз узнала, какая бывает Любовь. Если бы он мог рассказать о любви по своему опыту! Но единственный в его жизни пример настоящего чувства — его дед и бабушка.

— Знаешь, стоило только взглянуть на них!

Она серьезно, с пониманием кивнула.

— Да, легко говорить красивые слова. Но нелегко доказывать, что это не просто слова.

— Они умели показать любовь каждым жестом, каждым шагом. Дед обожал бабушку. Буквально носил на руках. Почитал ее словно королеву. Конечно, он имел возможность обеспечить ее любой роскошью. Но о любви больше говорят милые мелочи. Например, каждую пятницу он дарил ей розу.

— Зачем?

— Ну, это был такой пароль, который означал: «Я люблю тебя». Знаешь, они ведь не всегда были сказочно богаты. В молодости он срезал розу в саду. А потом традиция прижилась. И не умерла даже с его смертью.

Она ахнула.

— Неужели та роза, которую привезли сегодня…

— Да, — кивнул Гарри. — Дедушка договорился с цветочным магазином, что после его смерти каждую пятницу они будут привозить бабушке одну красную розу. Но до самой своей смерти дед не разрешал доставлять цветы из магазина. Всегда ходил и выбирал сам. А к цветку прикладывал записочку. Писал, какая она чудесная, красивая, как он ее любит. А бабушка тоже писала ему записочки и оставляла в книжке или в чемодане, с которым он ездил по делам, или в кармане пиджака. Так, чтобы он находил их случайно.

— Какая прелесть, — с нежной улыбкой сказала Лиз. — И такая редкость…

— Да, — согласился Гарри, — такие чувства — редкость. Но если я женюсь, то буду так же любить свою жену.

Она пристально посмотрела на него, словно стараясь заглянуть в душу. Психоаналитик, что поделаешь.

— Значит, ты не против женитьбы?

Он задумчиво покачан головой. Раньше он не думал о браке. Но в последнее время, после этой фальшивой помолвки, он часто размышлял о супружеской жизни. И пришел к выводу, что в его холостяцкой жизни, пожалуй, недостает чего-то очень важного. Любви. Кого-то, с кем можно разговаривать обо всем, ничего не скрывая. Кого-то, кто понимает тебя. Кого-то, с кем вместе встречаешь ночь и день.

— Я хочу жениться. Когда-нибудь. А ты разве не хочешь замуж?

— Нет.

— Это из-за твоей матери?

Печально, что такая прелестная женщина разочарована в любви. Гарри ожидал, что Лиз опять замкнется в себе, но она ответила:

— Скорее из-за отца.

— А что случилось? — сочувственно спросил Гарри.

Она глубоко вздохнула. Было видно, что ей тяжело и больно говорить об этом.

— Понимаешь, моя мамуля — словно бабочка, порхающая с цветка на цветок. Все ищет, где слаще нектар. Но отец в ней что-то находил. Он так искренне ее любил. А для нее он был лишь недолгим увлечением. Когда она ушла, забрав меня с собой, его жизнь потеряла смысл. Мне кажется, он так и не смог ее забыть.

— И ты боишься стать уязвимой, если влюбишься, — догадался он.

Она гордо вскинула голову:

— Ничего подобного.

— Это не значит, что ты не веришь в любовь. Это значит, что ты не позволяешь себе влюбиться.

— А вот в этом ты прав.

Лиз глубоко и судорожно вздохнула, когда Гарри закрыл дверь спальни и заключил ее в объятия. Даже сквозь одежду она чувствовала обжигающее прикосновение его возбужденной плоти… Теперь они были мужем и женой, и ничто больше не мешало им познать друг друга.

Но, несмотря на жадное нетерпение, Гарри не спешил. Его руки неторопливо скользили по изгибам ее трепещущего от страсти тела, губы легко касались ее волос. Всем существом Лиз владела сладкая истома ожидания. Сквозь полуопущенные веки она смотрела, не отрываясь, на его резко очерченные губы. Он почувствовал этот взгляд и, наклонившись, стал медленно целовать ее. Кончик его языка осторожно проник ей в рот. Губы Лиз покорно приоткрылись, и его язык устремился глубже.

… Гарри крепко прижимался к ней, она чувствовала его нарастающее возбуждение. Его пальцы коснулись застежки свадебного платья. Господи, ну почему он так медлит? Словно услышав этот немой призыв, он взял Лиз за плечи, заставил повернуться спиной и стал расстегивать длинный ряд перламутровых пуговиц. Тяжелая масса белого шелка соскользнула к ее ногам. Еще несколько решительных, но бережных движений — и Лиз стояла перед ним совершенно нагая…

… Он, прижавшись к ней сзади, целовал ее плечи и шею, его дыхание обжигало кожу. У Лиз кружилась голова, она едва дышала. Он сжал пальцами ее груди, и она приглушенно вскрикнула. Тяжело дыша, Гарри повернул Лиз к себе лицом. Резким движением притянул к себе ее бедра, и она вновь почувствовала огонь его тела. Со стоном он обуздал свой порыв и снова страстно приник к ее губам… Его язык вонзался ей в рот сильными толчками, и она бездумно подчинялась этому сладостному вторжению.