Я подарю тебе новую жизнь - Кира Муромцева

мы переедем в новый дом, заведем собаку. Ты же хотел собаку?

— Да, — едва шепчет он. — Когда приедет папа?

— Скоро, малыш. Очень скоро. Я сейчас ему позвоню, и он обязательно приедет, — хватаю мобильный с тумбочки у больничной койки и спешу за дверь, кусая губы, чтобы не закричать в голос от разрывающей меня на куски боли.

Стою так несколько секунд, привалившись затылком к двери и онемевшими пальцами, набираю заученный наизусть номер. Но в ответ слышу лишь гудки. Длинные протяжные гудки, которые подобно пулям решетят меня насквозь.

— Пожалуйста. Возьми трубку, — шепчу я, набирая его снова и снова. Но абонент не слышит мои отчаянные крики о помощи, не слышит и слышать не желает, сбрасывая очередной звонок.

Я возвращаюсь в палату, старательно делая вид, что все хорошо. Присаживаюсь у ног сына, поправляю одеяло, улыбаюсь, сквозь призму слез, плещущихся на дне глаз.

— Папа скоро будет, — отчаянно вру я. — Он уже совсем рядом.

— Ладно, — кивает Саша, устало прикрывая отяжелевшие веки.

В тот вечер он так его и не дождался…»

— Любил. Любил тебя и нашего сына, — врывается голос Сергея в моё сознание. — Но не все обстоятельства зависят от нас. Если бы я тогда знал…

— Но знать ты не захотел, — заканчиваю за него я.

Я не хочу больше скандалов. Более того, воспоминания высасывают из меня последнюю энергию и мне едва хватает сил, чтобы держаться на ногах, а не сползти на холодный пол кухни, проваливаясь в спасательный сон.

— Ты же прекрасно знаешь, что это не так, — он вскакивает со стула и в несколько шагов оказывается рядом, хватая меня за плечи. — Я никогда не прощу себе этого. Никогда, слышишь? Но исправить я уже ничего не смогу. Я тоже потерял сына, Яна. Не только ты. И мне тоже было больно и плохо, как и любому живому человеку, но ты эгоистично предпочитала об этом забывать. Была только ты и твоя боль. И вместо того, чтобы пройти этот путь вместе, ты предпочла закрыть от всего мира.

— Отпусти, — морщусь я, пытаясь вырваться из его крепкого захвата. — Мне больно.

Его правда действует на меня, как ушат воды. Думала ли я когда-то о его чувствах? Определенно нет. Я жила в своей холодной пустоши, заморозив все мысли. Но ведь и сейчас размышлять об этом было слишком поздно. Мы стали другими и прожитые годы вдали друг от друга, оставили абсолютно разные отпечатки на нас. У него теперь невеста, у меня Тимка. Все правильно, как и должно быть.

— Прости, — Сергей отпускает меня и его руки безвольными плетями падают вдоль туловища.

— Тебе лучше уйти, Царёв.

Я клетка для него. И как бы мне не хотелось вновь оказаться в его объятиях и ощутить его теплые губы на своих губах, я должна его отпустить. Снова.

Телефон вновь начинает вибрировать. Сергей берет его в руки и не отрывая от меня взгляда, подносит к уху, предварительно приняв входящих вызов.

— Скоро буду, — так и не дослушав длинную тираду собеседницы на том конце провода, произносит он и скидывает вызов, делая свой окончательный выбор.

12.2. Сергей

«Моя любовь пьяным голосом,

Кричит во всем виноват ты сам,

Но до сих пор на ее мели

Стоят души моей корабли»

Сергей Мироненко — Любовь СК редкая

Сергей

Я ушел, вопреки тому, что хотел остаться. Ушел, плотно, почти беззвучно, затворив за собой дверь, хотя в душе был такой немыслимый ураган, что хотелось крушить всё на своем пути. Эта женщина никогда не давала мне возможности оставаться безразличным. Умело выворачивала все мои чувства наизнанку, полоскала душу в крутом кипятке, ошкуривала наживую. И я поддавался ей. Вновь и вновь. Потому что не мог иначе, потому что сердце еще болезненно сжималось, стоило лишь понять, что она больше не моя.

Все усложнялось. Я запутался окончательно и бесповоротно. И маятник судьбы раскачивался в разные стороны с неумолимой скоростью. Была Яна. Был этот пацаненок, были проблемы, прошлое, Сашка. И была Вика, с которой я мог начать все чистого листа. Построить новую, возможно не такую счастливую, как казалось ранее, жизнь.

Я ехал по пустым улицам ночного города, медленно затягивался сигаретой, выпуская кольца дыма в приоткрытое окно и вместо того, чтобы решить для себя хоть что-то, вспоминал. Какие на вкус были её губы и как она цеплялась за мои плечи, будто я её личный спасательный круг. И горький яд её слов, который проникал прямиком под кожу, жаля и медленно отравляя сознание.

«Ты хоть любил кого-то, кроме себя?» — вновь спрашивает Яна в моей голове.

Любил. Тебя. До безумия любил и кажется, что ничего из этого не осталось в прошлом. Но у меня были обязательства перед другой женщиной, в конце концов, я не мог поступить, как подонок еще и по отношению к ней.

Вика встречает меня в коридоре. Я не успеваю зайти, как натыкаюсь на бушующее пламя в глубине глаз моей невесты и поджатые пухлые губы. Она в одном тонком халатике, босая, недовольная и очень красивая. И мне правда стоит ценить то, что я имею. Я, черт возьми, счастливчик, каких поискать, но кроме эстетического удовольствие, я больше ничего не испытываю к блондинке. Словно картинка, которой можно только любоваться, но не любить.

— Где ты был? — шипит Виктория, не хуже гадюки, которой наступили на хвост.

— Извини. Задержали на работе, — устало тру виски в безуспешной попытке избавиться от стягивающего голову ментального обруча.

— Врешь, — цедит Вика.

Вру. Безбожно вру, но и сказать правду язык отчего-то не поворачивается. Я ведь уверял ее, что всё в прошлом, что между мной и Яной ничего нет. И казалось даже сам в это верил. Вплоть до сегодняшнего дня, пока вновь не прикоснулся к ней и не потерял окончательно голову.

— Ты был у нее, да? У своей бывшей?! — голос невесты переходит на ультразвук, а я с невероятной силой борюсь с желанием заткнуть уши, чтобы не слышать этот раздражающий меня мышиный визг. — Ты спишь с ней?! Что ты молчишь?!

Виктория в считанные секунды оказывается рядом, и я отстранено наблюдаю, как изящная женская ладошка взлетает вверх, а затем щеку опалила пощечина. Я бы с легкостью мог перехватить её руку, но не стал. Возможно потому, что действительно заслужил этот удар. Я почти изменил ей и, если бы не Яна, не задумываясь перешел бы эту грань, попирая все общепринятые моральные принципы. Потому что с Яной невозможно по-другому. Невозможно, касаясь её думать о том, что обещал быть