Жениться по завещанию - Лесли Лафой

Приоткрыв дверь, Кэролайн выскользнула из комнаты Дрейтона. «Покинула герцогские покои», – мысленно усмехнулась она.

Да, женщин из ее семейства определенно влечет к разного рода аристократам. Но в отличие от матери у нее будет возможность обустроить свою жизнь, если в результате столь беспечного поведения возникнут вполне вероятные последствия.

Ужас!

Ощущение было такое, будто изнутри по черепу кто-то долбил молотком, а сама голова казалась разбухшей, увеличившейся в размерах раза в два.

Аромат сандалового дерева… Он в действительности вдыхал его?

Дрейтон резко сел в кровати, его голова раскалывалась, а сердце бешено колотилось. Превозмогая боль, он огляделся: скомканное одеяло, смятые, перекрученные простыни… Постель пребывала в полнейшем беспорядке, но он определенно был в ней один. Рухнув обратно, на подушку, Дрейтон со стоном заслонил глаза рукой, между тем как в памяти стало всплывать все, что происходило ночью.

О черт! Что же он наделал? О чем он вообще думал? Дрейтон вновь застонал, мучимый угрызениями совести.

Да ни о чем он не думал! Сначала залил мозги вином, а потом, как видно, и вовсе позабыл их в столовой. После чего поднялся наверх и занялся любовью с Кэролайн… даже не попытавшись обуздать свою страсть. И этим они занимались почти всю ночь.

Хотя подробности происходившего терялись в винном тумане, он вполне отчетливо помнил, что среди множества его действий отсутствовало одно, самое важное: он даже не позаботился о том, чтобы достать из баула так называемое французское письмо. Он был беспечен, эгоистичен и совершенно безответственен, как и большинство мужчин!

Теперь выход только один – взять Кэролайн замуж. Если она забеременела, потом можно будет сказать, что ребенок появился на свет раньше положенного срока. Хорошо бы он родился не слишком крупным, ну а если нет… Что ж, в британской истории это будет не первый «восьмимесячный» младенец, родившийся крепким и здоровым.

Да, именно так и следует поступить. Сейчас он встанет, вымоется, побреется, приведет себя в презентабельный вид… насколько презентабельно может выглядеть отъявленный негодяй… и пойдет к Кэролайн. Возьмет ее за руку и принесет, глубочайшие извинения, как и подобает настоящему мужчине. За то, что сначала напоил, а затем неоднократно и самым изощренным образом обесчестил.

Хотя, конечно, это было не совсем так, ибо Кэролайн, насколько он помнил, принимала в творившемся безобразии весьма охотное и активное участие. И тем не менее взять на себя всю вину за случившееся будет благородным поступком. Да, ему нужно попытаться представить себя в наиболее выгодном свете. А значит, ни в коем случае не следует упоминать об изощренности и неоднократности. Даже если бы все произошло за один раз – это уже отвратительно. Нет, что касается ощущений, то все было далеко не отвратительно, а очень даже наоборот. Соитие с Кэролайн – это нечто божественное! Именно поэтому оно и стало неоднократным. Но это, конечно, совсем не то, что ей захочется услышать. Когда он явится к ней, она наверняка будет захлебываться слезами стыда и раскаяния. Так что ни в коем случае нельзя усугублять ситуацию.

Он протянет Кэролайн свой платок, принесет глубочайшие извинения, после, чего возьмет ее за плечи, привлечет к себе и заверит, что они обвенчаются сразу же, как только будут сделаны необходимые приготовления. Шмыгая носом, она, конечно же, попытается отклонить его благородное предложение, но он спокойно и непреклонно будет стоять на своем. Некоторое время они поспорят, но в конце концов Кэролайн уступит и согласится, что предложенный им выход из ситуации наиболее приемлем для них обоих.

Потом они сядут в карету и отправятся в замок Райленд. Приехав, поприветствуют вышедших навстречу слуг, и он представит ее всем как будущую герцогиню. Кэролайн со счастливым видом примет всеобщие поздравления, после чего они войдут в дом, позаботятся о размещении Симоны и Фионы, а также о самых неотложных хозяйственных делах и удалится в свои апартаменты, чтобы опять поужинать наедине друг с другом.

И на следующее утро он уже проснется без ужасной головной боли и жгучего чувства вины. Он откроет глаза, пребывая в блаженном удовольствии, и Кэролайн будет лежать рядом с ним, пахнущая сандаловым деревом, со счастливой улыбкой на губах.

– Кэролайн, пожалуйста, выслушайте меня, – проговорил Дрейтон, глядя на свое отражение в зеркале. Затем откашлялся, поправил манжеты и приподнял подбородок. – Так вот, я хочу сказать…

Нет, так не годится. Он слишком чопорен, в нем слишком много от «лорда Райленда». В такой манере он вряд ли добьется положительного результата.

Дрейтон снова прокашлялся и, уставившись в зеркало, попытался изобразить улыбку, которая выглядела бы не слишком страдальческой. В этот момент раздался стук в дверь.

– Хейвуд, ты?

На пороге действительно стоял Сирил Хейвуд – его сослуживец и друг, отъявленный бонвиван, сын благородного семейства, четвертый в очереди на право наследования состояния и титула своего отца.

Облаченный в костюм для верховой езды, сидевший на нем так же безупречно, как и военный мундир, Хейвуд поправил под мышкой хлыст и широко улыбнулся:

– Привет, Дрейтон, я тоже очень рад тебя видеть.

– Как ты тут оказался?

Улыбка приятеля стала еще шире.

– Дворецкий объяснил, где можно тебя найти…

Черт бы побрал этого Хейвуда!

– Это не ответ на мой вопрос. В данный момент я не расположен к шуткам.

– Да уж, вижу, – засмеялся Сирил. И, приняв более серьезный вид, добавил: – Я прибыл, чтобы уберечь твой рассудок.

Дрейтон удивленно вскинул брови, отчего его голова не раскололась от боли.

– А с чего ты взял, что мой рассудок в опасности?

– Ты же знаешь, у меня целых шесть сестер. Поэтому я прекрасно представляю, что значит оказаться среди многочисленных юбок. С этим, брат, не шутят. В общем, я буду прикрывать тебя с тыла и давать мудрые советы, основываясь на своем богатом, опыте.

Дрейтон прищурился, с трудом вникая в смысл сказанного! Во всяком случае, ему требовались дополнительные объяснения, так что разговор с Кэролайн на время откладывался.

– Но как ты… – начал он, не будучи уверенным, что ему действительно хочется что-то выяснять. – Как ты узнал, что… Черт!.. Да провались оно все в тартарары!

– О Боже, они уже успели взять тебя в оборот! – притворно ужаснулся Хейвуд. – И ты, как вижу, окончательно сник.

– Да ничего я не сник, – огрызнулся Дрейтон. Вообще, ему хотелось рассердиться, однако юмор и ирония приятеля были слишком заразительны. – Просто вчера вечером я немного перепил и теперь страдаю от последствий чрезмерных возлияний. К полудню я буду в полном порядке.

– Ты знаешь, здесь в буфете имеется отличный кофе. Думаю, полдюжины чашек тебя неплохо взбодрит. – Хейвуд глянул в обе стороны коридора, после чего подался вперед и, понизив голос, продолжил: – Кстати, вот тебе мой первый дает: не позволяй им доводить тебя до такого состояния, Когда хочется напиться до беспамятства. Потому что с затуманенными мозгами ты станешь легкой добычей, и они смогут делать с тобой все, что захотят.