Мемуары Ведьмы. Книга вторая - Кати Беяз

— Невероятно, но я даже обратилась к услугам суррогатной матери! И вы знаете что? — уже свыкшаяся с монологом, но по привычке все еще оставляя паузы для диалога, продолжила она, — Даже в чужом теле наш зародыш не прижился! Я прошу вас, как женщина женщину, помогите мне, — словно читая сценарий, завершила она, приложив открытую ладонь к груди.

Дождь стучал всё быстрее и быстрее, и гостьи стали все чаще с тревогой посматривать на окна. Бабушка же в полном молчании и крайне задумчиво наблюдала за надвигающимся ливнем, не торопясь с ответом. Ничего не говорило о том, что она когда-нибудь снова заговорит, но спустя некоторое время она все же черство произнесла:

— Чем, по вашему мнению, я могу вам помочь?

Актриса, потирая ухоженные руки с красивым красным маникюром, глядя в стол и явно удивляясь таким вопросам в свой адрес, не торопясь объяснила:

— Я знаю, что ведуньи способны увидеть родовое проклятье, сглаз, возможно, кто-то навел на меня порчу!

— Всё, что люди могут предпринять вам во вред, проходит с обновлением Луны.

— Что вы имеете в виду? — воодушевилась гостья, неожиданно для себя выйдя с бабушкой на полноценный диалог.

— Я имею в виду, что если кто-то отрежет вам волосы, — на выдохе бросила бабушка, так, словно прячет за спиной ножницы для стрижки, — то они снова отрастут такими, какими вам дала их мать природа. Но если вы будете их обстригать каждый день сами, то они не отрастут никогда. И в этом не будет вины других людей! Лишь вы сами будете причастны к тому, что ходите с короткой стрижкой.

Звездная леди автоматически дотронулась до своих волос, словно желая убедиться, что они на своём месте и той же длинны, что и прежде.

Тут к дому подъехал автомобиль, и бабушка резко отвернулась от нас, всматриваясь в темноту. Ее руки напряглись, словно она готовилась к рукопашному бою, а глаза превратились в щелочки, через которые она ежесекундно анализировала ситуацию на улице.

Наша гостья набралась храбрости, встала и подошла к окну, всё ещё изо всех сил стараясь быть приветливой.

— Это за мной, видимо испугались, что я растаю, как снегурочка, — повернувшись к тёте Ире с выражением удачной шутки, улыбнулась она.

— Мне очень понравилось ваше сравнение с волосами, — повысив тональность своего дикторского голоса, продолжила она, — я к вам заеду ещё раз на неделе. Понимаю, что такие дела не решаются сходу, дело совсем не простое. Да что там, и жизнь моя непростая, да и сама я не простая, — снова орошая нас брызгами своего юмора, она собирала ответные улыбки по всей комнате.

Вдруг в следующий момент она совершенно неожиданно для бабушки взяла ее руку в свои ладони и тихо произнесла:

— Я в долгу не останусь.

Та резко повернувшись, почему-то сразу посмотрела ей в рот так, словно там были золотые коронки, которыми та намеревалась расплатиться. Вместо того, чтоб перевести свой взгляд женщине в глаза, она наклонила голову и гневно глянула на тетю Иру. Совсем не узнавая её, я не могла припомнить ни одно раза всю свою жизнь, чтоб бабушка вела себя подобным образом. Ирина же развела руками в знак полного непонимания.

Уже в беседке одевая капюшоны, она тихо спросила меня:

— Какая муха её укусила?

— Я, правда, не знаю! Приятно было познакомиться, — обратившись к актрисе, я протянула ей свою руку. Та, заулыбавшись, натянув тугую кожаную перчатку, с радостью пожала мою руку в ответ.

— Я зайду завтра, разумеется, если Валентина пустит меня на порог, — так же шепотом попрощалась тетя Ира. На что я лишь ответила улыбкой смущения.

Закрывая на замок оббитую дермантином дверь, спасающую наш дом от пронзительного ветра из застекленной беседки, я было направилась с расспросом к бабушке, как та быстрым движением указала мне на спальню и скомандовала:

— Бери деда и быстро в погреб!

Она выглядела необъяснимо встревоженной. Казалось, вся ее неприязнь к гостям теперь сменилась сильным страхом. Я никогда не видела такой отчаянной паники на её лице. У бабушки ведуньи со стажем в жизнь всегда был контроль над ситуацией! Всегда, кроме этой ночи. Теперь мне стало по-настоящему страшно, и в первый раз я абсолютно чётко ощутила ее беспомощность в сложившейся ситуации, а вместе с тем и свою. Подобное поведение одной из сильнейших потомственных ведьм меня полностью сбило с толку: мои руки стали ватными, а ноги безвольно затряслись. Она засуетилась, открывая погреб, а моё сердце бешено заколотилось, зовя дедушку из спальни.

— Да что там такое? — тревожным голосом выкрикнул он.

— Прошу тебя, возьми Киру и спускайтесь быстрее. Сидите там тихо! — взмолилась она.

Я поняла, что каждая секунда сейчас имеет для нее большое значение, и, запрыгнув в погреб, помогла ей закрыть за собой тяжелую крышку.

В то же мгновение я услышала, как наш тяжелый дубовый стол придвигается ближе. Она взгромоздила его поверх погреба, выключив весь электрический свет, проникающий к нам тонкими прожилками сквозь деревянные доски пола.

Сидя там, на коленях у дедушки, я почему-то совсем не ощущала себя в безопасности. Мне было кристально ясно, что если что-то ужасное надвигается на наш дом, то смерть не пощадит никого из нас, и единственная разница будет заключаться в нашей очередности. Мы не убегали в черный лес, не покидали деревню, а значит — были обречены этой ночью.

Все было тихо, я не слышала никаких звуков в доме или на улице. В этом погребе, пахнущем травяным изобилием, в конце концов, я заметно успокоилась. Давящая тишина и полная темнота действовали на меня гипнотически. Я вдруг вспомнила яркие моменты наших с бабушкой приключений. После электрического света, перед глазами все еще светилось желтое пятно, которое тут же превратилось в море созревшей пшеницы. Лишь только закрыв веки, я шла по нему, поглаживая одной рукой созревшие колосья, а невероятно яркий осенний лес на горизонте снова утопает в пятнах хаотично разукрашенной листвы. Чуть выше над горизонтом нависают тяжелые дождевые облака, и от них порывами теплого ветра несется стойкий запах пыли и прогнившей листвы. Я знаю точно, что скоро начнется дождь, который погасит этот пылающий желтый огонь осени, наполняя мои легкие свежестью, а мою душу любовью к матушке Земле. Если б я только умела переноситься во времени и пространстве, сейчас я б хотела умчаться туда.

Наверху что-то скрипнуло, и мы услышали, как тяжелый стол, упираясь своей единственной растопыренной резной ногой, нехотя съезжает с крышки погреба. Бабушка открыла дверь в наше укрытие, и я увидела ее заметно расслабленное лицо в приглушенном свете торшера.

— Бабуль, что там было? — не выдержав, спросила я, поднимаясь по деревянной лестнице.

— Теперь уже ничего, я ошиблась. И это самая радостная ошибка, которую я когда-либо совершала в своей жизни, — расплываясь в улыбке и заключив нас в объятиях, невероятно мягко произнесла она.