Мое сердце – бензопила - Стивен Грэм Джонс

что ей предстоит. Джейд должна ее оберегать, иначе ничего вообще не получится.

Лету надо защитить от родного отца, ведь женившись на женщине вдвое моложе себя, он уже дал понять всему миру, что не прочь выйти за пределы своей возрастной группы. Возможно, у него особые пристрастия.

Чем не трещина в непроницаемой броне Леты Мондрагон? Если покопаться в прошлом последних девушек, обязательно найдешь какую-нибудь мерзость. Например, что-то могло случиться с настоящей мамой Леты, что бы то ни было, это вполне достойная причина, но – нет-нет-нет! – с Летой наверняка произошло что-то посерьезнее, так? В далеком прошлом, в детстве, и это «что-то» сделало ее пугливой, в корне сломало доверие к миру.

И виноват ее отец.

Все сходится! Лета – робкая и зажатая моралистка вовсе не от природы, она пытается что-то компенсировать, прикрыть добрыми делами. Что-то, в чем нет ее вины. Она была просто маленькой девочкой, которая осталась на весь день с папой.

Джейд ломится через кусты. Бросив взгляд на воду, она так и видит Тео Мондрагона на яхте, он в очередной раз вышел сухим из воды, как и всегда, благодаря своему богатству, привилегиям, внешности и обаянию. Смешным оправданиям и правдоподобной лжи. Он доволен собой, потому что никто и никогда не узнает. Лета точно не расскажет, и, насколько Джейд известно, кроме них – Мондрагонов – там никого нет. Другие Основатели заглядывают сюда изредка, проверить, как строится Терра Нова, а вообще, им надо управлять своими империями, плавать на яхтах, скорее всего, совсем в других водах, потому что им открыт весь мир.

Совсем чокнулась, говорит себе Джейд, но темпа не сбавляет. Она уже углубилась в пролесок, сквозь кроны деревьев видит мерцающий костер у дома Бэннера Томпкинса, но не в силах отогнать другую картинку: Тео Мондрагон в лодке-плоскодонке или шлюпке – с маленьким бесшумным электромотором. Это, ясное дело, не всем известный «Умиак», и не понтонная лодка с сиденьями, в которой они раскатывают, когда в город приезжают другие Основатели. На ней сейчас горят веселые огоньки. Не подойдет и катамаран с большим парусом – слишком заметен на воде. Не годится и гондольная лодка, привязанная к причалу, – это вообще чистая показуха, на зыбучих водах озера Индиан ей долго не продержаться. Каноэ и гребная лодка – слишком медленно, слишком трудоемко для генерального директора, а уж дурацкая белая лодка с педалями, с выгнутой дугой лебединой шеей и крошечной головкой – совсем для детишек.

Нет, он воспользуется надувной лодкой, плоскодонкой с электромотором. Все равно как надеть глушитель на мелкокалиберный пистолет. Вероятно, Тео Мондрагон сидит сейчас на носу, сжимает руль, ветер треплет его жесткие волосы, на лице проступает щетина, в глазах плещется самое дорогое вино.

Интересно, есть ли у него на яхте специальная оптика, чтобы следить за вечеринкой? Не исключено. Сейчас Лета осталась без присмотра, впервые в жизни предоставлена сама себе. Мало ли что может случиться.

Джейд сбавляет шаг, достает маску Майкла из «Хэллоуина» и на всякий случай надевает на лицо, распушив над эластичной лентой пурпурные волосы. В маске наблюдать спокойнее. Да ей не впервой, для нее вечеринки – объект для антропологических исследований, она всегда мысленно что-то помечает, но в этот раз у нее есть особая причина, которая, возможно, приобретет смысл потом.

Во дворе пылает костер – гигантская версия извечного пепелища на их заднем дворе, иногда отец по воскресеньям заставляет ее выскребать сгоревшие дровишки.

Джип уже приехал. Джейд подкрадывается, трогает выхлопную трубу – успела остыть или нет? Потом сводит губы в тонкую линию, крепко их сжимает. Едва теплая. Значит, Лета в доме. Там слушают музыку, громко болтают, радостно визжат. Можно за нее порадоваться. Заслужила. Побудь ребенком напоследок, ведь это, считай, последнее лето.

Джейд оглядывается по сторонам – за каким деревом спрятаться, в какую ямку в случае чего нырнуть, за какой кучей хлама скрыть белесый комбинезон, с маской он не сочетается, но подурачиться можно, и она издает странные звуки: ки-ки-ки, ма-ма-ма.

Вообще-то портить им вечеринку она не собирается. Пусть веселятся, ей-то что? Она здесь, потому что… вдруг Тео Мондрагону вздумается вытащить свою субботнюю надувную лодку на берег?

Убивать просто так Джейд не станет. Другое дело, если есть достойная причина. Тогда она убьет в два счета и все обставит как надо, а то и добавит пару стильных деталей.

Ее план – выждать, пока Тео Мондрагон швырнет Лету в высокую траву. Тут Джейд и появится, прихватив из кучи металлолома кусок арматуры или выдернув из пня топор. Когда надо, топор всегда находится. Если фильмы ужасов ее чему и научили, то как раз этому.

Сейчас она просто сует меж губ новую сигарету – раньше времени высовываться не стоит.

Пары разбредаются по машинам, на окнах появляется легкий парок. Значит, все кровати в доме уже заняты.

Обычно в городке вроде Пруфрока она наверняка пошла бы на выпускной бал для семиклассников с одним из тех, чья голая спина сейчас мелькает в окне, сделала бы себе тайком такую же татуировку, что и королева бала, которая, как в шоу «Вундеркинды», ходит босиком по стеклу, написала бы любовную записку тому, кто сидит в этой тачке со скрипучими рессорами. Парню или девушке – не важно.

Только у Дженнифер Дэниэлс ничего обычного нет.

К седьмому классу она уже была убойной металлисткой из настольной игры «Подземелья и Драконы», маленькой дьяволицей, ходячей и говорящей обложкой для «Лагеря с ночевкой, часть вторая». Джейд знала все песни, которые слушали родители ее сверстников, наизусть помнила все фильмы, на которых те в свое время вопили от страха, и при малейшей необходимости защищалась этими знаниями как щитом.

В любом случае, зачем ей сдались эти дурацкие вечеринки? Сплошь натужный и неестественный смех, намеки на секс, нелепые приглашения.

Лучше просто наблюдать, прятаться между деревьями, раздвигать ветви, все запоминать, не упуская ни единой мелочи, ведь никогда не знаешь, что окажется важным. В нужное время она выйдет с острым куском арматуры, шагнет навстречу отцу и пронзит его широкую грудь, и кровь забрызгает лица выпускников, и все скажут ей спасибо, потому что события этой ночи могли принять совсем другой оборот.

Эта картина предстает перед мысленным взором Джейд под разными углами.

Через несколько часов костер превращается в угольки, но пока ничего не происходит, разве что в ее голове. Машин стало меньше, силуэта дракона в тени нет. Она постукивает костяшками пальцев по замерзшей щеке, как метроном, – зафиксировать себя в этом миге, не заснуть, и, наконец, за полчаса до полуночи, через десять минут после того, как Джейд сказала себе: «Ну и хрен с ним», боковая дверь из гаража