Новая эпоха. От конца Викторианской эпохи до начала третьего тысячелетия - Питер Акройд

Большинство либералов, рядовые члены парламента в Лондоне и на юге страны старались утешить Асквита в его горестях. Партии теперь досталась роль официальной оппозиции коалиции Ллойд Джорджа, хотя критиковать ведение войны, которую сами же и начали, было как-то не с руки. Все, что их объединяло, – это верность принципу laisser-faire в экономике и неприязнь к «неизлечимым порокам характера» нового премьер-министра, как выразился Асквит. Нонконформисты и провинциальная часть партии вместе с горсткой членов парламента, включая Черчилля, поддержала Ллойд Джорджа. Со временем к этой «горстке» присоединятся многие либералы в палате общин.

* * *

Таким образом, Либеральная партия раскололась на две части, как это произошло тридцать лет назад по вопросу самоуправления в Ирландии. В этом случае, однако, схизма оказалась роковой. В отличие от либералов Гладстона 1880-х либералам Асквита недоставало внятного политического кредо и устойчивой социальной базы. Нонконформизм как идеология уже утратил популярность в народе, а проблемы свободной торговли, экономики без вмешательства государства или ирландское самоуправление сейчас не имели значения. Суть социальной и политической борьбы в первой половине XX века сводилась к противостоянию капитала и труда, и ни одна из этих сторон не рассматривала либералов как своих защитников. Для рабочих путеводной звездой теперь служила партия лейбористов, а крупные финансисты и промышленники все больше смотрели в сторону консерваторов. Однако партия старой Англии тоже менялась в соответствии с меняющимися временами, вбирая в себя и продвигая новых людей с новыми идеями – таких, как Лоу или Болдуин. К тому же они обладали куда более мощными финансовыми ресурсами, чем либералы, не говоря уже о лучших связях с социальной элитой и прессой. Кроме того, сама избирательная система в Британии способствовала четкому разделению двух ведущих партий с противоположными программами. Третьей, меньшей по численности партии с более текучей повесткой, всегда суждено было иметь слабое представительство в парламенте.

За исключением, собственно, Ллойд Джорджа, либералы в новый коалиционный военный кабинет не вошли. Среди чиновников пониже рангом также преобладали юнионисты, поскольку Бэлфур получил пост министра иностранных дел, а Карсон обосновался в адмиралтействе. Лоу стал лидером палаты общин, а заслуженный тори лорд Керзон возглавил верхнюю палату. За вычетом премьера, единственным признаком того, что правительство «коалиционное», а не чисто юнионистское, служило присутствие в кабинете лейбориста Хендерсона. По сути, Ллойд Джордж оказался этаким президентом без партии. Он умело руководил кабинетом и деятельностью своих министров, многие из которых получили назначения как друзья премьера из делового мира.

Эта система дала Ллойд Джорджу возможность контролировать абсолютно все внутри страны, и довольно многое в делах войны. «Он нажимал на рычаги, – писал один правительственный служащий, – и в движение приходили Вестминстер, Флит-стрит, партийные кабинеты, городские и деревенские советы и избирательные кабинки». Черчилль, занявший в правительстве должность министра вооружений, с энтузиазмом воспринял деспотизм премьера, лидеры юнионистов же смирились с ситуацией, поскольку она давала им власть без особой ответственности. «Если этот выдающийся беспринципный человечек желает быть диктатором, – говорил Бэлфур, – пусть будет». В течение последующих месяцев Лоу и Ллойд Джордж станут успешными деловыми партнерами, несмотря на разительный контраст характеров.

Король входил в число многих, обвинявших Ллойд Джорджа в двуличии, и этим претензии монарха к своему премьер-министру не ограничивались. Ллойд Джордж регулярно пренебрегал ответами на письма короля и не всегда являлся на зов из Букингемского дворца. Человек, поднявшийся до политических вершин исключительно благодаря собственным достоинствам, мог относиться к наследственной монархии только с презрением; ему доставляло удовольствие обращаться с королем «гнусно» (эпитет самого Георга V). Так произошла еще одна революция военного времени: политик из среднего класса ставит в неловкое положение особу королевской крови. Репутация Ллойд Джорджа как «человека из народа» еще больше укрепилась, когда на три министерские должности в коалиционном правительстве он пригласил лейбористов.

Ллойд Джордж описывал свое правительство как коалицию «ради победы в войне». Он использовал ужасы военных действий во Франции как аргумент для продолжения войны, заявляя, что «преступники» должны быть «наказаны». Это его послание подхватил давний и преданный соратник лорд Нортклифф, а вместе с ним Макс Эйткен, владелец Daily Express. Эйткен, сыгравший немалую роль в деле смещения Асквита, вскоре получит титул, станет бароном Бивербруком и займет пост министра информации в правительстве. Благодаря пропаганде Ллойд Джорджа страна продолжала поддерживать войну, хоть и с неохотой.

Премьер-министр же намеревался «поднять рейтинг» войны, отправив врага в «нокаут». Он считал, что любая миссия выполнима: британские войска способны и взять Иерусалим, и помочь итальянцам разбить Австро-Венгрию, и даже добиться никак не достижимого прорыва во Франции. Чтобы добиться этой последней цели, Ллойд Джордж снял все английское высшее командование, преимущественно некомпетентное, и отдал британские части под командование Робера Нивеля, французского генерала. Тем не менее следующее наступление под Аррасом в апреле 1917 года оказалось ничуть не более результативным и ничуть не менее кровавым, чем предыдущие.

Однако в это же время произошло событие, которое со временем оказало решающее влияние на исход войны. Предыдущие несколько месяцев немецкие субмарины без разбора вели сплошной огонь по любым судам, заходящим в британские воды, надеясь блокировать острова и вынудить голодную страну сдаться. Жертвами этой стратегии стали несколько затопленных ими кораблей Соединенных Штатов. В итоге американцы так разозлились, что 17 апреля объявили Германии войну. Появилась надежда, что Штаты склонят чашу весов на сторону союзников, хотя доставка американского вооружения и отрядов заняла бы несколько месяцев.

Однако один союзник прибыл, а другой убыл. В России власть перешла к Временному правительству. Поначалу Ллойд Джордж приветствовал падение дома Романовых и хотел выставить войну в новом свете – как борьбу между либеральными «демократическими» союзниками и автократическими центральными державами. Однако новое правительство не испытывало никакого энтузиазма насчет военного крестового похода и предложило мир без аннексий и компенсаций.

Еще один удар по намерениям Ллойд Джорджа нанес в апреле лидер большевиков Ленин: он прибыл в Петроград на поезде, груженном немецким оружием, чтобы выступить против империалистической войны. «Война, – заявил он, – ведется за раздел колоний и право грабежа чужой территории; воры поссорились – и ссылаться на поражение одного из воров, чтобы идентифицировать интересы всех воров с интересами нации или отечества – бессовестная буржуазная ложь». Эту точку зрения охотно восприняли в России, а также и голодный рабочий класс в Европе. В последующие месяцы большевики под руководством Ленина обретут всевозрастающую силу и в ноябре возьмут штурмом Зимний дворец, где заседало Временное правительство, и установят советскую Республику. Как глава первого в мире социалистического государства, Ленин прекратит участие России в войне, подписав мирный договор с Германией.

* * *

Пока в России разворачивалась революция, на Западном фронте было без