Последняя цивилизация. Политэкономия XXI века - Василий Галин
Шрифт:
Интервал:
Однако повышение эффективности в условиях ограниченных рынков сбыта неизбежно приведет к росту безработицы. В городском Китае, по официальным данным, она стабильно находится на фоновом уровне чуть более 4 %. Но в сельской местности стоит в очереди огромная армия безработных, и социальное спокойствие Китая сегодня определяется его возможностью создания ~10 млн новых рабочих мест ежегодно. С другой стороны, ослабление центрального государства за счет усиления частного сектора грозит Китаю социальным и территориальным распадом по примеру Советского Союза или, по крайней мере, гораздо большей зависимостью от мирового рынка и внешних сил.
Но к тем же самым последствиям ведет и замедление экономического роста. Разбудив силы капитализма и став частью глобальной системы, Китай стал заложником этих сил еще в большей степени, чем сам Запад.
В 2012 г. замедление экономики Китая стало приобретать все более отчетливые черты. Не случайно правительство Китая прибегло к отчаянным мерам для искусственного стимулирования роста своей экономики и прежде всего за счет монетарной политики: в 2012 г. ЦБ Китая дважды снижал базовую ставку, впервые с 2008 г., кроме того, с ноября прошлого года НБК трижды понижал нормы резервирования для банков. Дополнительно НБК закачивает в экономику деньги через аукционы РЕПО. Одновременно проводится снижение ряда ограничений для зарубежных инвесторов и интернационализация юаня. В результате последнего, в первой половине 2011 г. объем юаневых внешнеторговых сделок вырос почти в 13 раз по сравнению с соответствующим периодом 2010 г. И Китай уже требует от МВФ дать юаню статус свободно конвертируемой валюты. Пока МВФ «думает», Китай переходит к взаиморасчетам со странами БРИКС, Малайзией, Японией, Чили и т. д. с долларов на национальные валюты и юань.
Инвестиционные механизмы искусственного стимулирования спроса, такие как вложения в инфраструктуру и поддержку рынка недвижимости, в Китае уже практически исчерпали себя, что отражается в стремительном росте цен и в появлении пустых городов — «городов призраков». Перегрев экономики угрожает ей ростом инфляции или китайским вариантом американского subprime crisis [458]. Не случайно одним из приоритетов на ближайшие пять лет Пекин объявил сдерживание роста цен на недвижимость. О растущем напряжении в Китае свидетельствуют и сокращение притока иностранных инвестиций, и ослабление экспорта, и даже усилившая внешняя активность на спорных территориях с Россией и в Южно-Китайском море.
Последствия дальнейшего снижения темпов роста китайской экономики могут быть еще более значительными, поскольку ведут к глубочайшему мировому кризису. Единственным спасителем мира, считает Ф. Штокер, «в данном случае станет, вероятно, китайский Центральный банк. Он может понизить процентную ставку и расширить предоставление кредитов » [459]. Однако уже сегодня денежное предложение в Китае (М2) достигает 180 % ВВП — самый высокий уровень в мире [460]. С другой стороны, государственный долг Китая всего за один год с 2009–2010 гг. подскочил почти в 2,5 раза и достиг уровня 43 % ВВП [461]. Конечно, это не так много по сравнению с развитыми странами, но в то же время корпоративный долг китайских компаний является одним из самых больших в мире, и он растет темпами, опережающими рост экономики, за 2011–2012 гг. он вырос со 108 до 122 % ВВП [462]. Совокупный (частный, корпоративный и государственный) долг Китая превышает 200 % ВВП [463]. Но у полугосударственного Китая, как и у самых передовых рыночных стран Запада, не остается другого выхода, как продолжать искусственное стимулирование роста экономики…
Русские живут исключительно впечатлениями момента. То, что вчера чувствовали и думали, для них более не существует. Их настоящее настроение порой уничтожает в них самое воспоминание об их прежних взглядах… В России чаша весов не колеблется — она сразу получает решительное движение.
М. Палеолог, французский посол в России 1917 г. [464]
Никогда за всю свою историю русский народ не имел столь высокого уровня жизни и личной свободы, как в начале XXI в. Впервые большинству населения России стали доступны блага современной цивилизации: изобильные полки продуктовых магазинов и качественные промышленные товары; последние достижения компьютерной техники и автомобилестроения; свобода выезда за границу и выражения своего мнения; законодательно не ограниченные возможности для ведения бизнеса и наращивания личных доходов… В феврале 2013 г. удовлетворенными жизнью оказалось рекордное количество россиян: по словам гендиректора ВЦИОМ В. Федорова, «это исторический максимум за все время измерения, то есть сегодня оценка удовлетворенности жизнью со стороны наших людей самая лучшая за все время измерения» [465].
Одновременно Россия устойчиво демонстрирует один из самых высоких темпов роста экономики и низкий уровень безработицы, имеет четвертые по размерам золотовалютные резервы в мире и незначительный государственный долг на уровне 10 % ВВП, и даже впервые за последние два десятилетия показала естественный прирост населения. Казалось бы, неолиберальная революция наконец-то принесла России процветание, умиротворение и надежды на будущее. Что же может угрожать ее последовательному и устойчивому дальнейшему развитию?
Для того, чтобы ответить на этот вопрос, необходимо вернуться к началу неолиберальной революции, перевернувшей весь мир.
К 1980-м гг. СССР практически полностью исчерпал ресурсы своего развития, что в совокупности с вырождением и деградацией его элит уже не позволяло осуществить проведение необходимых преобразований эволюционным путем. В результате Советский Союз просто рухнул, оставив после себя вакуум государственной власти и экономический хаос. Пришедшие новые политические силы были уже не эволюционистскими, а революционными, сразу перебросившими маятник на прямо противоположный полюс.
Отличие России от других стран Восточного блока заключалась в том, что, несмотря на огромное давление, ей все же удалось сохранить некоторую самостоятельность. На причину этого указывала М. Тэтчер, по словам которой, Б. Ельцин неоднократно «недипломатично» заявлял о том, что «ядерные силы были и остаются ключевым элементом стратегии национальной безопасности и военного могущества России» [466]. «Другим источником беспокойства для Запада является оставшееся после Советского Союза химическое и биологическое оружие. Общеизвестно, что это оружие особенно трудно обнаружить с помощью обычных методов контроля…», а кроме того, «русские — традиционно боеспособная нация…» [467]. В итоге «железная леди» констатировала, что «в любых взаимоотношениях с Россией на первом месте везде и всегда должны стоять интересы нашей безопасности… мы не должны недооценивать исходящей от России потенциальной опасности: ее семена нередко прорастают на почве беспорядка, в этом мир убедился на собственном опыте» [468].
Опасения Запада, казалось, давали России шанс на проведение реформ в национальных интересах. По мнению составителей Global Wealth Report 2012, «во время переходного периода существовали надежды, что Россия трансформирует себя в высокопрофессиональную экономику с высокими доходами населения, сохранив при этом сильную социальную защиту, унаследованную от эпохи Советского Союза. (Но) то, что произошло, можно назвать пародией» [469]. Все надежды на трансформацию были похоронены в 1990-е.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!