Императорский отбор - Сергей Чехин

Видимо, Анна имела в виду традицию, согласно которой невеста идет на «свидание» с негласным победителем испытания.

— Завтрашний день мы проведем вдвоем. И я рассчитываю на столь же яркое приключение, как и у вас в той проклятой усадьбе.

Принцесса ушла — по ее словам, готовиться к приключению, и вернулась под вечер, когда солнце не палило дотла даже людей. Роскошное платье сменили узкие белые брюки с лампасами, подпоясанные алым кушаком. Вместо блестящих от бриллиантов босоножек темнели потертой кожей кавалерийские сапоги до середины бедра, а венчал форму двубортный камзол с острыми и длинными, как у фрака, фалдами.

На плечах золотились щеточки эполетов, на груди покачивалась веревка аксельбанта, а на поясе — кобура с тяжелым револьвером и ножны с рапирой. Волосы Анна собрала в тугой хвост на затылке, а длинные музыкальные пальчики стянули перчатки с металлическими вставками на костяшках. Я едва узнал ее высочество в новом облачении, и принял изначально за гвардейца.

— Вы готовы, сударь? — Анхальт ехидно ухмыльнулась.

— Всегда готов, — ответил кислой улыбкой и направился к воротам, где собралась немаленькая такая толпа из фрейлин, служанок, солдат в кителях и телохранителей в шляпах и плащах.

— Я думал, мы поедем вдвоем, — с удивлением насчитал добрую дюжину спутников.

— Все верно, — цесаревна ловко запрыгнула в мужское седло. — Вы и я — а это так, прислуга.

Ну да, с чего бы вдруг августейшей особе считать челядь за людей? Меж тем свита, также одетая по «походному», также запрыгнула на лошадей и выстроилась у ворот почетным караулом. Я же повертел головой, но не заметил поблизости ни одного свободного коня и уже успел грешным делом подумать, что придется лезть к кому-нибудь на круп, как вдруг невеста ахнула и прижала пальцы к губам.

— Какая досада — вам не на чем ехать, — произнесла с наигранным раскаянием. — Прошу простить сию оказию, я немедля прикажу вывести вам самого лучшего скакуна. Эй, конюшие! Подать сюда Ангела!

Четверо крепких вампиров распахнули дубовые створки и скрылись в длинном каменном ангаре. Пару минут спустя из темноты послышалось ржание, больше похожее на утробный драконий рык, и квартет силачей выволок наружу здоровенную зверюгу со встопорщенной, как ирокез, смоляной гривой, налитыми кровью глазами и пеной на длинных острых клыках. Я понятия не имел, бывают ли животные-кровососы, но эта рычащая тварь выглядела как порождение Моргота и самого Сатаны.

Ангел брыкался так, что его едва удерживали вампиры — а эти ребята, смею напомнить, на порядки сильнее людей. Окованные сталью копыта крошили брусчатку, как пенопласт, а зубы оставляли на стальных удилах глубокие вмятины. Это не конь — это гребаная квинтэссенция дикой ярости в лошадиной шкуре.

Лучше даже не представлять, что этот жеребец сделает с человеком — особенно с таким тощим и слабым, как я. Тут не то что пальцы откусит — голову нафиг разгрызет, как кочан капусты. И как только бестию подвели (точнее, подтащили) ко мне, скотина всхрапнула и попыталась встать на дыбы, а я невольно отшатнулся.

— Что же вы дрожите, сударь? — Анна хохотнула. — Неужто лошадей боитесь?

Свита заулыбалась, глядя свысока — в прямом и переносном смыслах. Ясно, понятно — невеста продолжила гнуть свою линию, начатую еще во время первого знакомства. Уж не знаю, чем я так ей не понравился, но, похоже, ее высочество задалась целью прилюдно меня опозорить и вышвырнуть из отбора. Что же — она явно ошиблась с жертвой. Даже если бы речь не шла о моем выживании и возвращении домой, я бы все равно не спустил на тормозах такие наезды.

Хочет взять на слабо этим чудовищем? А я возьму и подойду вплотную — посмотрим, что скажет император, когда по вине его дочурки убьют или покалечат одного из претендентов. Думала меня испугать? Я сейчас сам тебя сам испугаю — да так, что мало не покажется.

Преисполнившись решимости и праведного гнева, шагнул к дьявольскому скакуну и протянул ладонь к носу. Жеребец отчаянно заржал и вскочил на дыбы, а конюшие повисли на цепях, как тряпичные куклы. Анна побледнела пуще обычного и распахнула глаза, охранники бросились на помощь, а одна из фрейлин чуть не упала на землю от приступа внезапной паники.

Ангел же тряхнул башкой, и вампиры разлетелись в стороны. Подмога была еще слишком далеко — бестия достанет до моей глупой башки всяко быстрее, и тут я понял, что малость погорячился и план, мягко говоря, не очень. Однако отступать некуда — убежать от боевого скакуна? Ну-ну. Деваться некуда — пришлось идти до конца, причем самого что ни на есть настоящего. Его светлость Трофим Александрович Титов закончил дни свои, загрызенный конем. Печальная, но поучительная смерть.

Я стиснул зубы и шагнул еще ближе. Жеребец опустился на четыре ноги — да с такой силой, что под подошвами дрогнула земля, и впился не в макушку, а по заведенной у вампиров традиции в шею — всего в нескольких сантиметрах от простреленного плеча. Боль пронзила такая, что я наверняка грохнулся бы плашмя, но клыки удержали на ногах. Как там у Круга пелось? Он от ударов отключался и от ударов приходил в себя? Со мной случилось то же самое, только вместо ударов были укусы.

Кровь пропитала рубашку и пиджак, голова закружилась, подступила тошнота, и несмотря на гул в ушах, услышал рядом знакомый щелчок. Один из гвардейцев выхватил на бегу револьвер, взвел курок и прицелился скотине в висок.

— Нет! — несмотря на мучение, извернулся и направил руку на вампира.

Яркий луч ударил по глазам, стрелок взвыл, согнулся пополам и схватился за лицо.

— Нет! — повторил громче, пытаясь спасти животное от неминуемой участи. В конце концов, конь не виноват, что его хозяйка — зловредная дура, да и я немногим лучше, ведь сам спровоцировал агрессию. — Все в порядке, отойдите!

Ангел всхрапнул и попятился, болтая мной из стороны в сторону. Когда же плоть затрещала, а я мысленно приготовился попрощаться с половиной трапеции, жеребец разжал пасть. Я едва устоял на подкосившихся ногах, схватился за узду и лишь чудом не упал в грязь лицом — опять же, в обоих смыслах сразу.

Челядь обступила меня полукольцом, барышни протянули кружевные платочки, солдаты велели послать за доктором, но я жестом попросил всех угомониться. После чего приложил пальцы к шее, и змейки из золотистого тумана скользнули с ногтей и проникли глубоко в рану, запекая кровь и стягивая края.

— Ничего страшного, он едва прокусил кожу, — соврал я и сел верхом. Конь при том и не думал сопротивляться и пытаться сбросить всадника. То ли благодарил таким образом за спасение, то ли посчитал меня достаточно отбитым, чтобы ездить на таком же отморозке.

Когда же все успокоились и вернулись по седлам, я украдкой посмотрел на принцессу. Та первое время таращилась с приоткрытым ртом, явно прикидывая последствия своего поступка, но заметив мой взгляд, вздернула носик и щелкнула поводьями.

Я потихоньку поскакал следом, попутно приноравливаясь к управлению. Ангел послушно отзывался на мои действия, а при малейшем касании пяткой пускался в галоп. Если приводить аналогию с машинами, то это — крутейший спорткар последней модели, и пересесть на него с условного «логана» не так-то просто. Заметив, что езда дается мне с трудом, Анна поравнялась и как бы невзначай сказала: