За миг до полуночи - Наталья Андреева

– Опомнись! Уважаемая женщина, строгих правил. Нет, это исключено.

– Сколько ей лет?

– Я думаю, под шестьдесят.

– В самом деле. Многовато. Я думаю, что моей матери лет сорок с небольшим.

– Ну откуда ты знаешь? – всплеснула руками ма.

– Что-то мне подсказывает. Быть может, сердце? – он притворно вздохнул и положил руку на грудь. – Тук-тук, тук-тук… Видишь, у меня участился пульс. Где она живет?

– Мотя!

– Я уже двадцать пять лет Мотя. Спасибо Нестору Ивановичу. Где?

Мать помялась, но адрес назвала. Когда он вышел из кухни, то не выдержал и рассмеялся. Как все оказывается просто! Где, спрашивается, романтика? Пройти полмира, чтобы найти ту, которая. И броситься ей на грудь. Разгадка тайны в двух шагах! В соседнем доме! Нет, Лаптев, он и есть Лаптев. Даром что Матвей Нестерович.

…На следующий день, часов около восьми, Монти пошел к Новинской. Поразмыслив, он купил по дороге торт, букет цветов и бутылку шампанского. Дорогого, французского. Такое событие надо отметить. И, кто знает? Вдруг она любит выпить? Это надо использовать! Тяпнет шампани, разговорится и выдаст роковую тайну. Он поставит в этом деле точку и вздохнет с облегчением. Не опасаясь отныне, что кончит, как его товарищ по несчастью родом из Древней Греции. Полной потерей зрения на почве нервов.

Он поднялся на третий этаж и, прижав к груди букет, надавил на кнопку электрического звонка. Сегодня на нем были просто джинсы и светлая рубашка. Монти не хотел ее испугать. Была весна, время года, которое он любил больше всего на свете, месяц, который боготворил. Он улыбался. Дверь не открывалась.

Монти пригладил волосы и позвонил еще раз. Наконец за дверью раздались шаги. И пауза. Он понял, что хозяйка смотрит в глазок.

– Здравствуйте, – сказал он, улыбнувшись глазку. И отвел в сторону руку с букетом. Вдруг цветы закрывают его лицо? Монти верил в магию своих темных глаз и томной улыбки. Дверь не открылась. – Я знаю, что вы там, – сказал он, вздохнув. – Я слышал ваши шаги. Я не маньяк. Хотите паспорт?

Паспорта у него не было. Он лгал. Но лгал, как всегда, с легкостью и непременно с улыбкой. Подействовало. Как всегда.

– Кто там? – раздался женский голос из-за двери.

– Я – Монти. То есть, Матвей. Ваш сосед. То есть, я живу неподалеку. Моя мать… Ее зовут Полина Петровна. Учительница музыки.

Женщина молчала. Дверь не открывалась.

– Мне очень нужно с вами поговорить. Ну, пожалуйста. Видите, я торт принес.

Он поднял руку и показал глазку коробку.

– Что вы хотите?

– Попить с вами чаю. Или шампанского. Как скажете. Мне надо задать вам всего один вопрос. Я получу ответ и уйду. Поверьте, мне очень надо. Двадцать пять лет назад вы меня подобрали. Я подкидыш. Вы отдали меня в семью Лаптевых. Дело в том, что у меня проблемы…

И тут дверь открылась. На пороге стояла седовласая дама в домашнем платье до пола. Она окинула Монти внимательным взглядом, с ног до головы, и с удовлетворением заметила:

– Я знала, что ты вырастешь красивым мужчиной. Я им так и сказала. Но на твою мать это не произвело впечатления. Заходи.

«Как все просто! Проще, чем я думал», – невольно вздохнул он, очутившись в крохотной прихожей. Мария Казимировна жила в пятиэтажке, предназначенной в этом году под снос.

– И куда мне? То есть торту? – спросил он.

– Торту – на кухню, – улыбнулась дама. – Там я с ним разберусь. А тебе в зал. Где я буду разбираться с тобой.

– Шампанскому, я думаю, тоже на кухню, – сказал он, ничуть не испугавшись. – В холодильник. А цветы вам. Пожалуйста.

Он протянул даме белые лилии и подумал, что угадал. Лилии ей идут. Гармонично сочетаются с ее прической и длинным платьем. Монти обожал все красивое, в том числе и себя. На всякий случай он поцеловал даме руку, перед тем, как вложить в нее торт.

– Где ты этому научился? – спросила Мария Казимировна.

– На работе. Мне приходится общаться в основном с женщинами.

– Иди в зал, – вздохнула дама и отправилась на кухню вместе с тортом и шампанским.

«Залом» громко называлась единственная комната, на ночь превращавшаяся в спальню. Монти присел в кресло и огляделся. На стенах висели портреты родных и близких хозяйки. Его заинтересовала женщина, чьих фотографий было больше всего. Красивая блондинка, удивительно похожая на Марию Казимировну. Дочь? Ма сказала, что старшая сестра роддома не замужем. Женщина строгих правил. Но ведь похожа!

– Это моя племянница. Ада.

Мария Казимировна стояла в дверях с подносом в руках. Крохотные кофейные чашки, блюдо с тортом.

– А шампанское? – спросил Монти.

– Ты пьешь?

– За знакомство.

– Хорошо.

Она опустила поднос на журнальный столик, и вскоре в зале появились бокалы и шампанское. Мария Казимировна посмотрела на этикетку и удивленно подняла брови:

– Ты богат?

– Я вижу, вы хорошо разбираетесь в винах.

– Я знаю, что это хорошее шампанское, – сухо сказала Мария Казимировна. – Простым смертным не по карману.

– Случай особый.

Он взял в руки бутылку и принялся откручивать проволоку. Открыл аккуратно, чтобы не пролить, не брызнуть на стены и потолок. Она дорожит своей маленькой квартиркой и своим покоем, это видно. Наполнил бокалы, сам же сказал тост. Точнее, повторил:

– За знакомство!

Мария Казимировна сделала лишь один глоток. Он понял, что напоить и разговорить ее вряд ли удастся. Может, обаять? Улыбнулся и спросил:

– Вы не удивились, что я к вам пришел?

– В общем-то нет. Это могло случиться и могло не случиться в равной степени. Я абсолютно спокойна, потому что мне нечего тебе сказать.

– То есть? – слегка оторопел он.

– Я не знаю, кто твоя мать.

– Как это не знаете? Вы же взяли меня из ее рук! Она что, не представилась? Но хотя бы внешность ее можете описать! Возраст, особые приметы. Я ее из-под земли достану!

– Дело в том, что их было трое.

– Как это трое?

– Избавь меня от подробностей. Тебе лучше поговорить с моей племянницей, Адой. Но я думаю, что встречаться вообще не надо ни с кем. – Мария Казимировна говорила медленно, тщательно проговаривая каждое слово. Монти это начинало раздражать. Он не выносил, когда ему читали нотации. А она именно это и делала: – У каждого из вас своя жизнь. У них семьи, дети. У тебя тоже. Семья. Ты что, недоволен своими приемными родителями?

– Да не в этом дело! – горячо сказал он. – Я просто хочу знать.

– До сих пор не хотел.